Под темной луной

Мы снова молчим некоторое время, разглядывая друг друга. Наконец мне надоедает стоять, и бесцеремонно спихнув псину с ближайшего кресла, я спокойно усаживаюсь в него. Пифал высокомерно приподнял брови в ответ на это святотатство, и, бросив свое лакомство псам, спрашивает, вытирая пальцы об обивку кресла:

– Что ты делал для Маннейга?

– Я тайный советник.

– Что это такое? – Подозрительно скривился он.

– Я выяснял для короля мнение народа о его делах, и давал ему советы как лучше поступить в том или ином случае. – Туманно поясняю я.

– И он тебя слушал?! – Презрительно раздувает ноздри Пифал.

– Не всегда. – Честно признаюсь я.

– Так вот, мне не нужны твои советы! – Надменно заявляет самозванец. – Но ты можешь быть мне полезен! Я хочу казнить тех, кто осмелился перечить мне, и ты должен показать эту казнь всей стране!

Неожиданное предложение. Однако не стоит отвергать его с ходу. Возможно, из этого может что-нибудь получится, соображаю я и осторожно пробую прозондировать почву:

– Я должен ответить немедленно, или могу подумать над вашим предложением?

– Можешь думать до завтрашнего дня, – усмехается он, – только не в своем замке, а в моем, в подвале. Эй, Заманай! Отведи старика в подвал, да не к тем, кого я собираюсь казнить, а к тем, кто должен подумать!

Дюжий хмурый воин, появившийся на этот крик, красноречиво махнул мне топориком. Пожав плечами, я поднялся с кресла и, не прощаясь с королем, направился к дверям. И, уже выходя из кабинета, лицом к лицу столкнулся с Сапаном. Не ожидавший увидеть меня здесь, дижанец остолбенело замер, отвесив челюсть, и я, подмигнув ему, независимо продефилировал мимо.

Заманай провел меня через приемную, мимо затравленно глянувшего из-за местной книги, свернутой рулончиком, секретаря и равнодушных дижанцев, цедивших свою брагу.

Воин, сидящий у входа в подвал, завидев нас, отложил в сторонку свой топор и принялся откручивать тяжелые винты запора. Еще не поздно садануть ему кулаком по затылку, и развернувшись, приложить Заманая носком ноги в ухо, мелькает малодушная мысль, но, стиснув кулаки я заталкиваю ее подальше, и, внешне спокойный, прохожу впереди своего конвоира в открывшуюся дверь. Крутые ступеньки ведут, закручиваясь спиралью, в подвальные камеры. Около первой из них Заманай останавливается и, наскоро обыскав меня, распахивает дверь. Вот когда я порадовался, что так предусмотрительно сложил все свои штучки в потайные кармашки жилетика!

– Иди туда! – угрюмо бурчит он, и едва я успеваю войти, захлопывает ее, чуть не ударив меня по спине.

Может, все-таки зря я ему не врезал?!

В камере полутемно, и я несколько минут стою возле двери, давая глазам привыкнуть к скудному освещению.

Легкие шаги, быстро приближаясь, шуршат по соломе, разбросанной по полу, и внезапно хлесткая пощечина обжигает мою щеку. И сразу же вторую. Я обхватываю драчуна за плечи одной рукой и, прижав к себе, другой рукой стискиваю его руки. Он извивается, пытаясь меня укусить, и перехватив обе его руки в левую руку, правой я стараюсь держать его на расстоянии. Свет от неяркой лампочки заключенной в металлическую сетку падает на растрепанные длинные локоны и вышитое золотым шелком платье.

Только теперь до меня доходит, что это женщина. Причем хорошо мне знакомая.

– Успокойтесь, Принцесса Дариналь, – увещеваю я драчунью, – Вам все равно не справиться со мной, лучше давайте поговорим спокойно!

– Мне не о чем с вами говорить! – рыдая, выкрикивает она, – Я хочу только одного, убить вас! Это все из-за вас, мой отец в тюрьме, и я и десятки лучших граждан королевства! Эти звери расположились во дворце, как у себя дома! А виноваты во всем вы! Вы! Вы!

У нее, по-моему, начинается самая обыкновенная истерика, а от этого недуга я знаю только одно действенное средство. Повернув принцессу к себе лицом, я с удовольствием возвращаю ей пару хлестких пощечин. Захлебнувшись криком от возмущения, принцесса старается вырваться из моих рук, пытаясь ответить мне тем же, и, когда ей это не удается, заходится горьким плачем.

– Достаточно, Эзарт, – выступая из тени, знакомая фигура Симона ласково обнимает Дариналь за плечи и отводит на широкую скамью, прикрученную к стене.

– Как скажешь, – усмехаюсь я, пробираясь к противоположной, свободной скамье.

Устроившись с возможным комфортом, начинаю рассматривать собратьев по неволе.