Под теми же звездами

– А вот… может быть вы… будете держаться… за козлы? – надорванным голосом вдруг окончил Коренев.

– Нет, я уже устала, – сухо ответила Нина Алексеевна, садясь прямо и поправляя съехавшую назад шляпку, – благодарю вас. Ну, мы, кажется, скоро приедем? Сейчас, как мне помнится, будет поворот к берегу?

– Да, сейчас. А здесь уже почему-то и фонарей нет, – задумчиво добавил Коренев.

– Да, уже нет. Как хорошо! Теперь небо кажется чернее, и млечный путь гораздо ярче вырисовывается: смотрите.

Она показала направо. Он между тем устремил взгляд вперед на темневший берег и тревожно думал о бывших при нем золотых часах, про которые совершенно забыл, когда предлагал своей спутнице катанье к морю. Но делать было нечего. Извозчик подъехал к площадке, спускавшейся к берегу, и на этой площадке уже вырисовывалось большим черным силуэтом здание загородного летнего ресторана. Там сейчас было совсем темно и пусто, так как уже наступали средние числа октября.

Впереди шумело море. Оно протянулось темной полосой к белесоватому горизонту, подернутому легкой дымкой тумана. И черный дрожащий звездами купол неба падал неясно здесь вниз, расплываясь в мутных бледнеющих очертаниях. Вблизи, у холмистого берега, сердито ворчали, копошась у камней, белеющие волны; они набегали на ряд темных низких утесов, выступавших за пределы прибоя, разбивались об них, как бы вспыхивая белою пеной, и с недовольным журчанием, потеряв главный путь, в тревоге разбегались в мелких водоворотах в разные стороны. И беспрерывно новые волны, пришедшие издалека, сменяли разбившиеся так неожиданно и так бесцельно первые ряды. А среди подводных камней, запутавшись в водорослях, бились в тревоге кипевшие воды; то огибая утесы, то с шумом пробиваясь в узкие щели, – беспорядочно и торопливо бежали они; и здесь, за утесами не вздымались уже мохнатые гребни горделивых валов; не дрожали прибрежные камни от тяжелых ударов; – со злобным шипением, с затаенным ропотом плескалось здесь море, униженное, разбитое, обессиленное.

– Ого, тут обрыв, – тревожно заметил Коренев, вглядываясь в тропинку, ведущую по откосу к самому берегу. – Не лучше ли нам остаться наверху? А?

Нина Алексеевна быстро прошла мимо вперед.

– Нет, что вы! – воскликнула она с удивлением. – Здесь неинтересно, идем к самым волнам.

Коренев осторожно последовал за ней. На лбу у него появилась недовольная складка. – Зачем тащиться вниз? – думал он, переступая с ноги на ногу, и оглядываясь по сторонам. – Здесь такое глухое место, а извозчик так далеко остался за поворотом. Еще ограбят, чего доброго…

Он нащупал в кармане своего жилета часы и нехотя продолжал спускаться. Нина Алексеевна, между тем, уже давно была на самом берегу и пробовала стать на обломок утеса, упиравшийся в воду. Однако, камень шатался, и Нине Алексеевне в конце концов пришлось перебраться на соседнюю скалу.

– Куда вы полезли? – тревожно проговорил Коренев, с унынием глядя на свою спутницу. – Давайте сядем здесь внизу.

– Идите, сюда! – весело крикнула в ответ Нина Алексеевна. – Здесь так хорошо!

– Упадете, тогда будете знать, как хорошо, – бормотал Николай Андреевич, неуклюже пробираясь вперед между камнями, – еще поскользнешься здесь, чего доброго, в темноте, тогда будет история. И грязь какая… Нина Алексеевна! Куда это вы залезли, ей-Богу! – жалобно воскликнул наконец он.

– Ничего, ничего, полезайте вы тоже, – со смехом утешала сверху Коренева Нина Алексеевна, сидя на краю спускавшейся в воду скалы. – Ну, будьте молодцом… Ха-ха-ха! Ну? Влезли? Слава Богу, наконец.

Коренев недовольно вертелся на скале, с тревогой поглядывая на край камня, под которым плескались мелкие волны; ему не хотелось садиться, чтобы не запачкать пальто; но делать было нечего: он выбрал место подальше от края и сел.

– Ух! – произнес он. – Ну и темень! Ничего не разберешь по дороге. Сели бы мы там, наверху, гораздо лучше было бы, право.

Он посмотрел назад на возвышавшийся откос, по которому только что спускался, и снова вздохнул. И что, в самом деле, за странное желание у этой девушки лазить на серые грязные камни, на которые летят снизу брызги волн и пачкают башмаки?

Однако, посидев немного и поглядев молча вокруг, Коренев постепенно пришел в спокойное состояние духа. – В конце концов здесь уж не так плохо, – думал он; – море довольно эффектно бурлит внизу, рядом сидит она, девушка, в которую он давно влюблен и на которой подумывает даже жениться, если только получит от факультета поручение читать платный курс. Здесь даже очень поэтично, на этих камнях: пожалуй, будь он посмелее, то объяснился бы ей сейчас в любви: это такой подходящий момент.

Тем более, что ездить сюда часто по вечерам неудобно, да и довольно дорого, если платить по рубль пятьдесят каждый раз этим алчным извозчикам. Но как объясниться? Что в таких случаях делают?