Под теми же звездами

– Да я и не буду много говорить, господа, – протянула княгиня, – у меня явилась только одна мысль, которую я хотела бы здесь высказать. Видите ли, я согласна с Яковом Владимировичем, что мы, люди, не можем переселяться обратно в тела зверей, так как это было бы в высшей степени обидно всем нам. Мне кажется, наоборот, что все мы за наши заслуги переселяемся постепенно из существ низших в существа высшие: из кошек в собак, из собак в лошадей, из лошадей в обезьян, а уж из обезьян в людей. Конечно, я не могу ручаться здесь за точность моих слов: возможно, что из собак души переходят, например, не в лошадей, а в коров, а потом уже в лошадок. Словом, вопрос о точном переселении душ, конечно, я не берусь разрешить, так как для этого существуют специалисты ученые, которым и книги в руки. Но я все-таки давно уже обсуждала следующий вопрос: почему, например, существуют люди богатые и люди бедные? Почему существуют горничные, которые должны делать черную работу, и существуем мы, барыни, лишенные необходимости работать? Вот, например, я – обладаю всем: слава Богу, у меня есть имения, дома, я пользуюсь уважением, сама получила образование, говорю по-французски, по-немецки и немного по-английски. И родовитостью меня Бог не обидел. А в то же время кругом встречаешь страшно нуждающихся лиц, несчастных, без роду без племени, не только не говорящих по-французски, но даже не знающих французской азбуки. Почему так? И мое искреннее убеждение, господа, заключается в том, что всё это результат переселения душ: каждая душа человека проходит через все общественные положения, если она того заслужила. Сначала она поселяется в теле какого-нибудь извозчика или сапожника; затем, если этот извозчик не пьяница, и вел себя хорошо, его душа во втором своем рождении поселяется уже в теле какого-нибудь мелкого торговца, бакалейного или галантерейного – всё равно. Это уже шаг вперед: торговцу живется в общем гораздо лучше, чем извозчику, который часто всю ночь мокнет на улице под проливным дождем. Ну, и так далее, и так далее, пока душа не доходит наконец до графов, князей и царей. Я, например, никогда не горюю, когда вижу бедного человека: ведь, наверно, и я когда-то была в его ужасном состоянии. Но, вот, благодаря моим прошлым заслугам, очевидно я и достигла того, что родилась княгиней. Может быть я в научном смысле, господа, и неправа, или противоречу взглядам ученых… Но я много по этому поводу думала раньше, да и возраст мой что-нибудь да значит во взглядах на жизнь!

Слова княгини вызвали всеобщее оживление. Многие наклонялись друг в другу и что-то шептали на ухо. Некоторые развеселились. Присутствовавшие дамы – жена артиллерийского полковника и дочь одного генерала, подруга старшей княжны, – саркастически улыбались, очевидно, обиженные тем, что по теории княгини они находились на гораздо более низкой ступени, чем обе княжны; однако, их лица становились веселее и спокойнее, по мере того, как взор их обходил всех присутствующих: действительно, им жаль было глядеть на преподавателей, курсисток и студентов, не достигших в своем переселении душ даже вообще какого-нибудь сносного положения в обществе. Между тем докладчик встал, желая возразить хозяйке дома по поводу ее мыслей.

– Хорошо, – сказал он, – предположим, что ваши слова, княгиня, справедливы; в таком случае, куда идут души людей, достигших высшего пункта земного величия? Куда, например, делись души вообще всех царей?

– А планеты? – обратился к докладчику один из преподавателей, – ведь, наши души могут переселяться и на другие планеты.

– Совершенно верно, – согласился Петр Леонидович, – это соображение очень хорошо подтверждает теорию княгини.

– Конечно, – с достоинством ответила хозяйка, – я, конечно, не так подготовлена научно, чтобы защищаться, а… но мое женское чутье подсказывает мне, что я права. Да вот, кстати, среди нас есть, кажется, астроном… Мы и попросим его сказать нам, как они, астрономы, смотрят:

есть ли жители на их звездах, или нет. Петр Леонидович… может быть вы будете любезны предложить вопрос?

Петр Леонидович поспешно кивнул головой и обратился к сидевшему рядом с курсисткой Зориной приват-доценту Кореневу:

– Николай Андреевич… Может быть Вы скажете нам несколько слов о том, как смотрит ваша наука на населенность других планет? Это было бы очень интересно знать собранию. Неправда ли, господа? – обратился Петр Леонидович к остальным гостям.

– Да, да, конечно… – раздалось несколько нерешительных голосов. Между тем, княгиня поглядела на свои часики и прошептала что-то на ухо старшей дочери, которая тотчас же вышла. Коренев смущенно встал со своего стула и, слегка покраснев, сказал:

– На этот вопрос, господа, очень трудно ответить. Есть различные мнения… – Он запнулся.

– Ну что же вы? – вполголоса заметила сидевшая рядом с Кореневым Зорина, – продолжайте!

Коренев собрался с духом и заговорил:

– Во всяком случае нет ничего невероятного в том… предположениии или в предположении того, что там, то есть на некоторых планетах, действительно находятся живые существа.

Коренев сел.