Под тем же солнцем

Арина покачала головой. Каждое произнесенное Ярославом слово отчего-то причиняло ей физическую боль. Казалось, на теле не осталось живого места, ныли мышцы, происходящее категорически перестало забавлять ее. Она боялась и мучительно не хотела слышать то, что до нее пытался донести Ярослав.

— Я никогда больше не скажу тебе ничего подобного. Никто и никогда не будет любить тебя так, как я, — раздельно проговорил Ярослав. — Вряд ли ты найдешь более верного человека. Выслушай меня хотя бы один раз. Для него тебя не существует. Подумай об этом.

У Арины начинала кружиться голова. Зачем он ей все это говорит?? Неужели нельзя оставить все, как есть, и не мучить ее?.. Голос Ярослава проникал куда-то вглубь девушки, проходил рентгеновскими лучами через кожу, и, хотя Лаер говорил тихо, каждое слово гулко отдавалось в ее голове, словно кто-то бил в набат.

— Я помню наше детство и юность, как будто это было вчера. А еще я помню, что смог сделать тебя счастливой, хотя твоя память упорно не желает это признать…

— Это невозможно, — прошептала Арина, борясь с желанием закрыть лицо ладонями и зажмуриться. А еще лучше, убежать.

— Тебе ли это говорить.

Из глубины карих глаз Ярослава на Арину снова смотрели черные глаза Йавара. Через века. Через сотни лет и зим. Как завороженная, Арина смотрела в эти странные глаза и видела языки пламени, золотых идолов, темный алтарь… и алую кровь на его руках.

Арина отшатнулась, отчетливый ужас отразился в ее глазах. Ярослав обреченно покачал головой.

— Ты по-прежнему мне не веришь.

Арина отвернулась, пряча лицо. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Уходи.

— Он даже не помнит тебя, — тихо проговорил Ярослав, — и, возможно, никогда не вспомнит.

— Ну и пусть. Это не имеет значения.

— А если бы он не появился, черт бы его побрал?

— Это ничего бы не изменило. Я его вспомнила.

Арина не оборачиваясь уставилась в окно.

Минуту Ярослав мрачно смотрел Арине в спину, затем резко повернулся и вышел. Хлопнула входная дверь. Через секунду взревел мотор и стало тихо.

Арина поняла, что плачет.

— Что это? — сердито думала девушка, вытирая слезы, — я из-за чего сейчас реву, интересно?

Ничего ведь не произошло. Он просто больше не придет, и это было так же очевидно, как и то, что за осенью следует зима, а за каждой ночью, как водится, новый день.

* * *

Ярослав автоматически вел машину, мысли его были далеко. В глаза ударило неожиданное солнце, на мгновение выглянувшее из-за серых тяжелых туч. Жаль, нельзя поделиться собственными воспоминаниями. Из своей головы в чужую файлы не перекинешь… Даже с его способностями.

* * *

— Посиди здесь, щенок… Я вижу, ты еще не готов. Ты слишком слаб.

Дверь захлопнулась, судя по звуку, ее с той стороны задвинули чем-то массивным.

Йавар поднялся с земляного пола, вытирая кровь с лица. Полоска света, пробивающаяся откуда-то сверху, позволяла разглядеть, что он находится в крохотной каморке, скорее всего, погребе или просто месте свалки для разного старья. От бессилия Йавару хотелось выть, отверстие под потолком было слишком высоко, и оно было слишком узким, чтобы через него мог протиснуться человек. Йавар заметался по помещению, повсюду натыкаясь на глиняные стены.

До последнего момента Йавар верил, что их план удался. Ему посчастливилось ловко избавиться от одного из приносящих дары слуг: выбрав схожего с собой телосложением, Йавар подкараулил последнего на выходе из дома, служившего жрецам чем-то вроде склада, и обезвредил его. Одним точным ударом Йавар сбил прислужника с ног, заткнул ему рот приготовленным заранее кляпом, связал ему руки и ноги. Затем затащил в пристройку и, убедившись, что слуга может дышать, там и оставил. До этого самого момента все шло строго по плану, удача благоприятствовала Йавару, и он спешил перейти ко второй части задуманного. Однако практически в эту минуту все и закончилось. Йавар успел нанести на лицо краску и облачиться в ритуальные одежды, когда сам угодил в ловушку.

Тиуакиантль был вездесущ, он легко смог разгадать их хитроумный план, отец ходил за Йаваром след в след и в нужный момент нашел способ его обезвредить. Его сбили с ног, как только что он сам проделал с рабом, приносящим дары, заломили руки и, столкнув со ступеней, заперли в старом погребе.

Обдирая руки Йавар рыл глину, ковырял и раздирал неподдающуюся деревянную плоть двери. Одним богам известно, сколько времени ушло у отчаявшегося Йавара на путь к свободе. Не обращая внимания на боль, превозмогая усталость, Йавар продолжал бороться.

Он выбрался на волю и побежал. В джунглях всегда темно, а сейчас, когда начинала сгущаться настоящая тьма, солнце на глазах скрывалось в недрах океана или где-то за вершинами вековых исполинов, в подступавших сумерках деревья казались причудливыми чудовищами, идолами, вырастающими из самой земли. Йавар бежал так быстро, как мог, наконец, задыхаясь, он выбежал на прямую тропу к храму и тут же остановился пораженный.

Отдаленный гул рокочущей толпы слабым отголоском достиг ушей Йавара. Только сейчас он понял, что опоздал. Все усилия были напрасны, свершилось то, чего уже не исправить.