Под тем же солнцем

– Я в его возрасте не обнаруживал склонности к охоте, – усмехнулся Йавар, – но я чувствую, дух моего брата всегда где-то рядом.

– Так и есть. И я не перестаю благодарить богов за то, что послушалась тебя, – Рин прислонилась к плечу мужа. Йавар сдержанно улыбнулся.

– Мы сделали все, как он хотел. В нашей семье нет боли и крови. Дети растут на свободе и видят все то, что так любил он…

***

Арина открыла глаза. Ровно гудели двигатели. Антон спал, как почти все в самолете. Уставившись в звездное небо за окном иллюминатора, Арина уже не пыталась вытирать слезы, лившиеся из усталых глаз. Впереди у нее было пять часов, чтобы принять то, что выплыло наконец из потаенных глубин памяти.

В аэропорту молодые люди прошли паспортный контроль и ждали свой чемодан, который никак не желал появляться на багажной ленте. Антон хмурился, он чувствовал, что с Ариной творится что-то неладное.

– Что случилось? – тихо спросил Антон, внимательно вглядываясь в бледное, как полотно, лицо Арины.

– Нехорошо мне как-то, – призналась Арина, с трудом заставив себя посмотреть в светлые глаза, – перелет тяжелый.

– Поехали домой.

В такси Арина поняла, что долго не протянет. Провалиться бы в сон, отключиться, забыть все и не принимать никаких судьбоносных решений… Антон следил за выражением ее лица и мрачно осознавал, что предчувствия, как всегда, оправдываются. Он осторожно взял Арину за руку. Она вздрогнула и наконец повернулась к Антону.

– Это снова моя память, – в отчаянии проговорила Арина, – не могу больше…

– Легче не становится?

Арина покачала головой.

– Становится только хуже. Антон, я должна тебе все рассказать.

– Давай не здесь. Приедем, поспишь – и завтра все расскажешь.

– Нет. Сегодня. Чем раньше, тем лучше.

Антон вынужденно кивнул.

Возле дома Антон достал багаж, расплатился с таксистом и приготовился слушать. Арина смотрела куда-то в сторону, на осунувшемся лице застыло нетипичное для нее выражение. Отчаяние и решимость одновременно, странный коктейль, не сулящий ничего хорошего.

– Помнишь, я говорила тебе, что почти ничего не помню после гибели Тиану?

– Да, – глухо отозвался Антон.

– Так вот. Я действительно помнила только реку и свои ощущения… Рин утонула в этой реке, и дальше не было ничего.

Арина замолчала, кусая губу.

– Наверное, это все старик. Ярослав говорил, что он многое умеет, причем воздействует на самые тонкие слои памяти… Ярослав так не может. Потому и был так ценен для Даниила именно Ясу… Невероятно.

Антон молчал, дышать становилось все труднее.

– Я как будто полжизни прожила одним человеком, а полжизни другим… Это необъяснимо. Наверное, я просто окончательно свихнулась.

Антон нахмурился и наконец перевел дыхание.

– Так вот в чем дело. Ты вспомнила ту самую… вторую половину жизни?

Арине мучительно больно было смотреть в светлые серьезные глаза Антона, но она выдержала и не отвела взгляд.

– Да. И я вспомнила его.

– Ясно, – Антон помолчал и заговорил, тщательно контролируя собственный голос: – Тот, второй… Он оказался не таким плохим, как в твоей книжке?

– Не таким, – эхом отозвалась Арина, – и я не знаю, хорошо это или плохо…

– Это хорошо, – Антон мужественно улыбнулся, – я все услышал, не мучай себя.

– Нет, я хочу, чтобы ты понял, – Арина взяла обе руки Антона в свои. Антон старался дышать как можно ровнее, как на тренировке. Раз-два – вдох, три-четыре – выдох…

– Он прожил со мной всю жизнь, оставался верен в самые сложные моменты, ни разу не предал и не дал повода упрекнуть его в чем-либо… я не думала, что все настолько глубоко… Я не верила ему даже после музея.

Антон мрачно кивнул. Он тоже тогда не поверил. Хотя… что бы это изменило?

– Прости меня, – тихо произнесла Арина, – ты мне очень дорог, я люблю тебя, но я… я просто не могу без него.

Как странно, ведь вселенная рушится, все летит куда-то в пропасть, в бездну. А никто не замечает. Так же поют птицы, на улице кричат дети, разговаривают люди… почему так? Словно солнце меркло на небосводе, казалось, ненадолго выглянуло – и вот снова темно…

Антон протянул руку и тихонько стукнул Арину по носу.

– Смешная, – молодой человек попытался улыбнуться, но не смог. – Я уже давно понял, что пришел слишком поздно. Все бы, возможно, получилось… Но время я упустил. Сам виноват.

– Дело не в этом, – Арина отчаянно пыталась подобрать слова, – все сложнее…

– Не надо, Арин. Все хорошо. И у тебя теперь все будет отлично. Это ведь очень непросто наконец понять, что же тебе нужно на самом деле. Здорово, если тебе это удалось.

Время. Никогда раньше Антон не чувствовал его так остро, так болезненно, как сейчас. Время было живым существом, и молодой человек понимал его. Время уходить.