Под созвездием Меча

Пакит еще успел увидеть, как три человека на двух конях едут к скалам и их никто пока не преследует, после чего стал сражаться пешим. Только настоящим сражением это сложно назвать. Он главным образом отбивался да еще старался держаться подальше от всадника, расправляющего ловчую сеть из тех, с которыми верховые охотятся на волков.

Поначалу горцы больше мешали друг другу, толпясь, и он сумел некоторых ранить, но потом несколько организовались, подчиняясь крикам неизвестного руководителя, и стали действовать слаженнее. С затылка Пакита срубили часть кожи, и теперь кусок ее болтался, щекоча шею. По спине текло теплое. Удачный удар почти перерубил щит, так что управляться с ним стало труднее, и пользы от него стало куда меньше. Еще один удар пришелся на плечо, подрубив мышцу.

Он чувствовал, что силы его иссякают. Да и горцы, похоже, собрались взять его живьем. Он не стремился к смерти, только знал, что существует кое-что пострашнее ее. Он сбавил темп, всем своим видом показывая, что выдохся, и, похоже, ему удалось обмануть противника, потому что нападающие ослабили натиск, пропуская вперед ловца с сетью. Тот взмахнул ею, победно скалясь в предвкушении ценной добычи, и тут Пакит, подбросив щит вверх, нырнул под его коня и уже с другой его стороны и снизу сунул жало меча ловцу под ребра, круша селезенку и легкие, а то, может, и до сердца достав.

Теперь он рубился без обмана и хитростей. Меч в паре с кинжалом в умелых руках работают как ткацкий станок, через который одновременно проходят сотни и сотни нитей, и каждую нужно не упустить, обработать. Вот Пакит и обрабатывал все, до чего сумел дотянуться. Люди, животные – все годилось. Он уже почти не обращал внимания на боль. Почти, потому что боль была в нем везде. Даже нога его оказалась ранена, хотя не понять, как это сумели сделать всадники, которым сподручнее рубить сверху, по голове и плечам. И он уже мало что видел, потому что кровь залила ему лицо.

Вдруг перед ним вспыхнул ослепительный свет и раздался громоподобный рокот. Это последний судья призвал его к себе.

Пакит упал, продолжая сжимать свой меч, по рукоять залитый чужой кровью. Упал, но почему-то продолжал видеть. А видел он мелькающие конские ноги, уносящиеся прочь. Он почти ослеп от нестерпимого света, но щурился, не давая глазам закрыться, и продолжал ждать. Он хотел увидеть, как подойдет к нему последний судья или кто-то из его слуг, и тогда он сможет посмотреть ему в лицо и скажет то, что должен сказать. Но долго, очень долго никто не шел. Наверное, подумал Пакит, судья не хочет, чтобы его увидели горцы, которые еще недостаточно далеко ушли.

Он уже почти терял сознание, когда кто-то подошел к нему, заслоняя свет. Но кто – не разобрать. Против света он видел только темный контур и не больше того.

– Я... жду...

Он говорил с трудом и не смог закончить ритуальной фразы.

– Молодец. Потерпи еще немного.

Пакит закрыл глаза в знак согласия потерпеть. И уже не смог открыть их. Он чувствовал, как его подняли, коротко перенесли и положили на что-то. А потом вцепились в пальцы, но он не дал их разжать. Погибший с мечом в руке с ним же должен быть похоронен.

– Он не отпускает.

– Ничего, давай так.

Пакит почувствовал, как его руку и меч в ней положили вдоль его тела. Спасибо... А потом он поплыл. Мягко, ласково, без толчков и потряхиваний. Он только чувствовал на своем лице легкий ток воздуха. И вскоре остановились, когда рядом зазвучал новый голос, произносивший непонятное. Ему ответил другой. И тут же ему в шею больно укололи.

Пакит открыл глаза. Над ним возвышалось что-то громадное и блестящее, невиданное никем из живущих. Краем глаза он увидел рядом с собой человека в монашеской одежде, но она его интересовала мало. Он любовался домом последнего судьи, впитывал его в себя и улыбался, даже погрузившись в небытие.

Глава 3 ОБУЗА

Орбиту проскочили часа на полтора раньше, чем к планете с радостным каталожным названием Живая приблизился автоматический зонд-наблюдатель. Так ее когда-то назвал капитан корабля-исследователя, обнаружив на ней признаки жизни. К сожалению, он оказался недостаточно прозорлив, установив башенку маяка в месте, оказавшемся весьма пригодным для жилья. Вероятно, капитану место это просто приглянулось, и он устроил там свой лагерь, позволив себе и экипажу пару недель понаслаждаться жизнью. А позже там появилось становище, за ним поселение, позже превратившееся в город и региональную столицу. В результате многие поколения техников из Управления технической поддержки вынуждены были придумывать черт знает какие предлоги, чтобы наведаться к маяку, каждый раз рискуя собственными жизнями – раз... и оказавшись обвиненными в подстегивании прогресса со стороны наблюдателей – два. Для контроля этого-то, второго, по длинной эллиптической орбите вокруг Живой уже лет двести и вращался спутник-наблюдатель, замаскированный под комету. Кстати, и маяк, и этот дурацкий спутник стали объектами религиозного поклонения у аборигенов. Впрочем, сотрудники Управления этому только радовались.