Под шотландским пледом

– Мистри, – окликнула Сайма, и в голосе ее послышались мягкость и доброта, чего давно уже не бывало. – Вы не изводитесь сейчас из-за этого. У нас был тяжелый день. Ступайте к себе. Я приготовила вам славную горячую ванну.

– Ванну? – Андра со стыдом почувствовала, что голос ее дрогнул. Положив руку на горло, она постаралась успокоиться, а потом снова заговорила: – Но даже ужинать и то еще рано.

– Ужин подоспеет, когда вы выкупаетесь. Мэри поджарит на решетке картофельные лепешки и приготовит курочку в горшке. А я, может, приготовлю ваше любимое блюдо.

Позже Андра поняла, что сообщение о курочке должно было насторожить ее. Сайма позволяла зарезать курицу, только когда кто-то заболевал или когда заболевала курица.

Но сейчас Андре хотелось только одного – горячей воды и иллюзии комфорта.

– Куриный бульон с луком? – И, обернувшись, она посмотрела на строгое суровое лицо своей бывшей няни.

– Да-да, он самый, – заверила ее Сайма.

И вот Андра позволила отвести себя в спальню, где вымылась единственным припрятанным куском французского мыла, пахнущего розой. Она надела заранее приготовленную пару белых шелковых чулок – единственную имеющуюся у нее пару, – а также подвязки с кружевными цветочками на бантиках. А потом Сайма облачила ее в лучшее платье из розового канифаса. Длинные прямые черные волосы Андры были зачесаны наверх и уложены в самую изящную прическу, какую только умела делать Сайма, и в качестве последнего штриха домоправительница накинула на плечи госпожи шаль из бельгийских кружев.

Андра позволяла все это без возражений, воображая, что с ней нянчатся, как с ребенком.

На самом деле ее как агнца готовили к закланию.

И она поняла это, когда вошла в ярко освещенную столовую, где на покрытом льняной скатертью столе стояло два прибора. За столом Андра увидела его.

Хэдден Фэрчайлд, ученый, англичанин – и ее первый мужчина и единственный возлюбленный.

Глава 2

Андра не зашипела, увидев широкие плечи Хэддена, нет, она только с легким раздражением вздохнула, приготовившись к защите. Ничто в его внешности не говорило о трудном путешествии, на Хэддене были безупречные фрак, панталоны, галстук и жилет, на всем лежал отпечаток лондонского утонченного вкуса. Казалось, все отсветы огня, горевшего в камине, сосредоточились на этом высоком храбром и крепком человеке, и в комнате стало светлее от блеска его белокурых волос, от теплоты его золотистой кожи и от свечения его вересково-синих глаз.

Пропади он пропадом. Неужели нужно бросать ей вызов своей позой, своей энергией, своей явной способностью расположиться, как дома, в ее замке?

Сайма подтолкнула Андру в спину, и Андра вошла в столовую, споткнувшись так, что чуть было не упала на колени.

– Прошу вас, – сказал он голосом, в котором слышалось устрашающее превосходство, так до невозможности по-английски произносил он слова. – Вам совершенно ни к чему становиться на колени. Вполне достаточно обычного реверанса.

Тогда Андра заговорила в простонародной манере, присущей жителям Шотландского нагорья, надеясь вызвать у него раздражение:

– Да вы прямо какой-то несносный.

– А то как же. Навроде девушки, у которой соображения не больше, чем у бесенка. – Он мог говорить как местный житель не хуже, чем она.

По внешнему виду он казался существом скорее декоративным, чем полезным, но делать он все умел лучше, чем она. Поменять колесо, выкопать колодец, отогнать детские страхи, написать письмо, полюбить женщину… конечно, трубу он тоже сможет починить. Но она, Андра Макнахтан из клана Макнахтанов, не должна выказывать раздражение из-за его бесчисленных способностей. Когда способностей так много, это невыносимо.

Она демонстративно закинула на спину конец шали и повернулась, намереваясь отправиться в спальню или в винный погреб – куда угодно, лишь бы там не было Хэддена Фэрчайлда.

Но Сайма, которая научила ее всему, что касается гостеприимности и хороших манер, так строго погрозила ей пальцем, что Андра струсила. Неохотно подчиняясь этому безмолвному и властному приказу, Андра снова повернулась к гостю, ожидая увидеть, что Хэдден усмехается, глядя на Сайму, и молча благодарит ее за то, что она заставила Андру подчиниться требованиям любезности. Но он не усмехался и, уж конечно, не смотрел на Сайму. Его взгляд не отрывался от Андры.

Податливость, дрожь, желание броситься ему в объятия и искать там прибежища – все это не более чем небольшая слабость при виде мужчины, который научил ее страсти. Не важно, что он повелевает ею без слов; Андра Макнахтан не игрушка в чьих-то руках, она ему не покорится.

Стряхнув с себя апатию, она заговорила, и, поскольку слова были неискренними, голос прозвучал тяжело:

– Мистер Фэрчайлд, как приятно, что вы снова посетили нас. Что вас опять привело в мой уголок?

Он выпрямился, отодвинулся от камина и шагнул к ней.

– Вы мне солгали.

Это дерзкое обвинение потрясло ее. Она, конечно, солгала. Но как он узнал об этом?

– О чем вы?

– О свадебном пледе.

Она сжала руки, скрытые в складках платья.

– О свадебном пледе. О свадебном пледе Макнахтанов?

– А вы знаете о каком-либо ином пледе?