Под шапкой-невидимкой

Тетеревиная спальня — это две норки в снегу: вход и выход. С выходом всё ясно. Выспавшись под снегом, тетерев утром высунет из-под снега голову, оглядится и взовьётся свечой. По краям лунки оставит два мазка крыльев. Когда особенно тихо, просто из снега вылезет и пошагает. А если тревога, то и не высовывается даже, а сразу взлетает, вздымая снежный фонтан. Это тоже всё по следам видно, и загадки тут никакой нет.

Но вот вход в спальню — загадка. Он ровный, овальный, без мазков крыльев. Будто круглый камень бросили сверху в снег. Охотники так и считают, что тетерева на ночёвку камнем падают с дерева. Сложат крылья, сожмутся, грохнутся с высоты и, пробив грудью снег, останутся в нём ночевать.

Нырять в снег с дерева-вышки не страшно, если снег глубокий и рыхлый. А вдруг на нём наст? А вдруг под снегом валежина или пень? Или до земли всего одна ладонь? Грохнешься в такой с высоты и разобьёшься насмерть.

Столько разных «вдруг», что невольно сомненье берёт: а уж и вправду ли падают косачи в снег, как камни? Может, как-то иначе попадают они под снег? Но как?

Некоторые охотники твёрдо уверены, что не падают. Но как зарываются — и они не знают. Это загадка тетеревов. И разгадать её надо юннатам.

ОГНИ НА ЦВЕТАХ

Всю жизнь можно прожить и ни разу этого не увидеть. Но уж если увидишь — надолго запомнишь.

Я видел только однажды. Вечер был тёплый и тихий. Краешек солнца ещё светился над лесом, но в кустах уже густели первые сумерки.

Вдруг на опушке леса, где уже смутно белели цветы, я заметил лёгкое голубое свечение. Было оно зыбкое, неуловимое: будто блики и отсветы невидимого огня. Будто над каждым цветком парило крохотное облачко света.

Светились цветы. Светились недолго. Я стал трогать лепестки и бутоны — они были влажными и холодными.

Всё это было так неожиданно и неправдоподобно, что я никому не рассказал. А потом узнал, что и другие видели что-то подобное. Случаи такие даже описаны.

Но почему вдруг цветы начинают светиться, пока никому неизвестно.

ДОБРЫЕ СОСЕДИ

Любит лиса курочку, не пропустит и уточку. Чуть ли не у каждой лисьей норы шевелятся пёрышки: куриные — белые, утиные — серые.

Сколько проклятий сыплется на лисью голову! А она и за ухом не чешет.

Вообразить невозможно, чтобы лиса с уткой в мире жила. Не помиришь кошку с мышью, а мухоловку с мухой. Лиса в птичнике — всё равно что волк в овчарне или козёл в огороде. Да и может ли быть иначе?

Но оказалось, что... может!

И не на птичнике, не в курятнике, а в степи вольной и дикой. Есть одна дикая утка, которая живёт в дружбе с дикой лисой. Да что там в дружбе — в одной норе часто живут! И не просто живут, а лисят и утят растят. В главной норе — лиса с лисятами, в боковом отнорке — утка с утятами.

Никто утку не сторожит! Голодная лиса каждый день мимо ходит. Других уток ловит, а свою жиличку не трогает.

Высидит утка утят у самого лисьего носа, высушит, обогреет и уведёт из норы на озеро. И только тут уже между лисой и уткой дружба врозь. Теперь не дремли, утка: лисица не пощадит!

Утка эта — огарь. Она ярко-рыжего цвета. И потому зовут её ещё красной уткой. Гнездится она на нашем юге. Гнездо её найти очень трудно. Особенно в лисьей норе. Но уж если найдёте, попробуйте разгадать тайну. Тайну небывалой дружбы лисицы и утки.

Дрозд и Сова

— Слушай, объясни ты мне, как сову от филина отличить? 

— Это смотря какую сову...

— Какую сову... Обыкновенную!

— Такой совы не бывает. Бывает сова-сипуха, сова-неясыть-серая, сова ястребиная, сова болотная, сова полярная, сова ушастая...

— Ну вот ты — какая сова?

— Я-то? Я неясыть длиннохвостая.

— Ну вот как тебя от филина отличить?

— Это смотря от какого филина... Бывает филин тёмный — лесной, бывает филин светлый — пустынный, а ещё рыбный филин бывает...

— Тьфу ты, нечисть ночная! До того всё запутали, что и сами, поди, не разберётесь, кто у вас кто!

— Хо-хо-хо-хо! Бу!

Лиса и Заяц

— Был бы у тебя, Заяц, длинный хвост! Такой, как у меня!

— А на что такой мне, Лисица? Чтоб все надо мной потешались?

— Стал бы, как я, на прыжках подруливать, стал бы, как я, следы заметать, стал бы, как я, врагов обманывать!

— Тогда бы ты, Лисица, с голоду околела! Пожалей хоть себя, если меня не жалко!

* * *

— Почему это, Заинька, у тебя такие длинные ушки? Почему это, серенький, у тебя такие быстрые ноги?

— А всё потому, Лисонька, что уж очень у тебя тихие шаги да уж очень острые зубы!

***

Сидим с Лесовичком под ШАПКОЙ, помалкиваем. Вдруг в «окошко» — бельчонок!

Я пошевелился — он не испугался. Я руку протянул — он пальцы обнюхал. Корочкой угостил — взял. Будто всю жизнь из рук ел!

Я удивляюсь, а Лесовичок посмеивается.

— Твой, что ли, приручённый? — спрашиваю.

— Нет, друг мой, не мой и не приручённый. Самый что ни на есть лесной и дикий. Это загадка леса. Я давно голову над нею ломаю.

Бельчонок в углу корочку зубрит, Лесовичок рассказывает: