Под шапкой Мономаха

Известно, как «обрали» царя Василия на престол: его провозгласили царем советники и сотрудники его в борьбе с «разстригою» и поляками. Они приехали в Кремль, «взяли» князя Василья наЛобное место, нарекли его там царем и пошли с ним в Успенский собор, где он тотчас же стал «целовать всей земле крест» на том, что не будет злоупотреблять поручаемою ему властью. Совершенно очевиден во всем этом церемониале предварительный уговор, главным исполнителем которого называют «Михалка» Татищева, наиболее дерзкого и грубого во всей тогдашней Думе человека. Сохранилось предание, что в уговоре участвовали из больших бояр, кроме самою Шуйского с братьями, князья В.В. Голицын с братьями, И.С. Куракин и И.М. Воротынский. Они положили по убиении самозванца «общим советом Российское царство управлять», тому же из них, кто будет царем, не мстить никому за прежние досады. Царство досталось Шуйскому потому, что Воротынский будто бы склонился в его пользу против Голицына. Если это предание и не вполне точно передает факты, то оно вполне правильно указывает лиц, образовавших княжеско-боярскую реакционную партию. Шуйские и Воротынский, Голицыны и Куракин – это как раз те фамилии, которым в то время принадлежало родословное первенство и которые необходимо должны были выйти в первые ряды при всяком княжеско-боярском движении. Оставшись после Годуновых и самозванца распорядителями дел и не успев предупредить общего избиения поляков в Москве, эти князья отложили мысль о приглашении на московский престол польского королевича (если только они эту мысль серьезно когда-нибудь имели) и решили дать Москве царя из своей среды. Шуйский и был таким государем. Он получал власть из рук кружка, считавшего за собою право распоряжаться царством – «по великой породе своей». В то же самое время власть передавалась именно ему, потому что он всего ближе был к ней опять-та-ки по своей породе. Аристократический принцип руководил кружком и получил свое выражение прежде всего в тех манифестах, с которыми Шуйский тотчас по воцарении обратился к стране. В них он неизменно указывал на свое происхождение от Рюрика, «иже бе от Римскаго кесаря», и называл московский престол «отчиною прародителей наших». То обстоятельство, что на царстве он учинился по праву рождения, он даже объяснял ранее народного «прошения», говоря, что он «за помочию великого Бога принял скипетр Российскаго царствия по прародительской нашей царской степени и по моленью» всех людей Московского государства. Тот же аристократический принцип отразился косвенно и в знаменитой «записи, по которой сам царь целовал крест» и которую иногда называют «ограничительною» записью. Взглянем на ее содержание[56].