Под сенью омелы

– Нет, – покачала головой сестра, – ты же знаешь, что Катька у нас дура, но мать неплохая. Она после развода ни с кем не встречалась, была уверена, что Шульман приставил за ней слежку, чтобы потом, если что, доказывать суду, что она плохая мать. А она собиралась судиться за детей и не могла себе позволить никакого компромата. Да и Альбинка бдит, чтоб какой альфонс не приклеился, ты же знаешь ее мать.

– Знаю. Молодец она, – подумав, резюмировала Аля.

– Молодец, – согласилась Ника.

– А что Катька с деньгами будет делать?

– Красоту наводить, пока не лопнет, – хихикнула Ника и продолжила держать Алю за руку, пока та не уснула спокойным сном.

Проснулась Аля среди ночи от раската грома и ослепляющей молнии. Второй раскат, третий. Молнии освещали улицу ярче фонарей. Гром грохотал словно канонада, и Аля поежилась – предыдущих две мощных грозы принесли смерть. Аля потрясла головой, стараясь прийти в себя. Перед тем как проснуться, она увидела во сне что-то важное. Теперь главное – не забыть, что именно. Мысли крутилась в голове как разрозненные детали гигантского пазла, а затем вдруг все сложилось воедино, и Аля увидела полную картину.

Она схватила телефон, с силой потерла глаза, заставив их сфокусироваться на экране, и принялась как сумасшедшая вводить ключевые слова для поиска, с каждым новым результатом убеждаясь в правильности своей идеи.

Это не завод, это просто китайская шкатулка.

В пять утра она все окончательно поняла. Ей оставалось задать лишь один вопрос, ответ на который стал бы ключом к разгадке. Обессиленная, она снова рухнула в кровать и погрузилась в глубокий сон, из которого ее вырвал звонок мобильного. Аля не сразу сообразила, где находится и почему спит не в своей постели. Спустя несколько секунд вернулось воспоминание о произошедшем, она нашарила телефон и уставилась на номер – дядя Паша. Затем перевела глаза на время – семь тридцать утра. Рабочий день у нее начинался в девять, так что для звонка должна была быть уважительная причина.

– Кто-то умер? – безрадостно поинтересовалась она, ответив на звонок.

– Умер, Аля, – без экивоков подтвердил дядя Паша. – Серябко.

– Что? – От неожиданности Аля подскочила на кровати.

Вчера она оставила его живым и относительно невредимым (ну не считать же, в самом деле, перелом руки и сломанные ребра значительными повреждениями). А теперь он мертв?

– Что слышала. Это не все. Его секретарша, эта идиотка Горина, утверждает, что убила его именно ты. – В трубке повисла скорбная пауза.

– Ты же знаешь, если бы у нее была такая возможность, она бы меня на костре спалила. – Не отнимая телефон от уха, Аля огляделась в поисках одежды. В этот раз сестра не стала ставить над ней эксперименты. На стуле рядом с кроватью лежали джинсы, футболка, свитер с затейливой горловиной и носки. Аля включила телефон на громкую связь и начала одеваться.

– Аля, ты была вчера у Серябко? – глухим голосом поинтересовался Пал Палыч.

– Была, – призналась Аля. Отрицать было бессмысленно – ее видели многие, к тому же в офисе есть камеры.

– Дуй в управление, живо. Даю тебе десять минут.

Пал Палыч отключился, не прощаясь, что свидетельствовало о крайней степени его недовольства.

Одевшись, Аля выскочила из комнаты. Сестры дома не было – та каждый день в шесть утра отправлялась в спортзал. На просторной кухне обнаружился стакан свежей воды с лимоном, рядом с ним записка: «Просто нажми на кнопку кофейной машины». Рассудив, что тридцать секунд глобально не изменят ситуацию, Аля сделала, как предложила сестра. Чашка для кофе – тонкая работа костяного фарфора – уже стояла на подставке машины, Аля нажала на кнопку, и в воздухе разлился божественный аромат свежемолотого кофе. Аля зажмурилась от удовольствия.

Одним залпом выпила стакан воды (и мама, и сестра в один голос утверждали, что стакан воды с лимоном с утра чрезвычайно полезен). Затем медленными глотками выпила обжигающий кофе. Поставила посуду в посудомойку, обулась, накинула один из Никиных пуховиков, оставленный на видном месте для сестры (всю остальную одежду Ника хранила в шкафу), и быстрым шагом вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. По пути она набрала номер Эммы Яковлевны:

– Это Орлова. Скажите, где именно на ремонте находится яхта Петера Самуиловича?

– На верфи, я же вам сказала, – Эмма Яковлевна удивилась ее вопросу.

– На местной?

– Нет, Петер Самуилович отправил ее в соседнюю область.

– Почему?

– Я, – Эмма Яковлевна растерялась, – я не знаю. Босс отдал приказ, а я исполнила.

Аля дала отбой и удовлетворенно улыбнулась – она оказалась права. Дурацкая яхта расставила все точки над «i».

Недолгий путь до управления она проделала на максимальной скорости. Кивнув дежурному, поднялась прямиком в кабинет дяди. Приемная пустовала – секретарь приходила на работу к девяти, поэтому Аля, стукнув для приличия в дверь, открыла ее, вошла и плюхнулась в кресло, стоящее перед столом Пал Палыча. Тот был мрачнее тучи.

– Ты зачем к Серябко ходила? – набросился он на нее без приветствия.