Под сенью омелы

– Я с десяти до шести утра в клубе была, меня там куча народу видела, – быстро залопотала Диана, словно оправдываясь.

– Да к тебе и вопросов нет. Телефон Лизы?

Диана показала Але в телефоне нужный номер, та скопировала его в свой телефон и, кивнув девушке, встала и направилась к выходу.

– Если вдруг что услышишь…

– Само собой, Орлик, – обиделась Диана и снова запричитала: – Вовка, как же так? Надо будет хоть проводить по-человечески, я блинов напеку, что там еще на поминки делают?.. Может, пирожки какие-то? У меня мамка вкусные с картошкой и грибами печет.

Не в силах больше слушать про хозяйственные планы Дианы, Аля вышла из квартиры и притворила за собой дверь.

Сверху раздавались голоса коллег и бас Пал Палыча. Аля смалодушничала и не стала возвращаться в квартиру. Посмотрит позже отчет экспертов. Сейчас ей нужно думать о Вовке только как об обезличенной жертве убийства, только так она сможет сохранить трезвую голову и здравый смысл. Горевать будет потом. А в том, что будет горевать и ругать себя, она даже не сомневалась.

На улице разыгрался очередной дождь, но Аля этого даже не заметила. Как и того, что, выбегая из дома после звонка дяди, забыла надеть куртку и уже насквозь промокла. Выйдя из подъезда, она несколько минут постояла под душем, валящимся с серых небес, и направилась к машине, которую пришлось оставить на проспекте в квартале от дома Владимира. В утренний час дворы еще были забиты машинами жильцов и найти место для парковки не представлялось возможным.

По пути она позвонила Лизе, не пожелавшей ей ответить. Затем накидала в телефоне план сухого официального сообщения, что при трагических обстоятельствах скончались бизнесмен Петер Шульман, бывший знатным меценатом и благодетелем, и еще один, не менее достойный гражданин их города, журналист Владимир Козлов. По факту их смерти открыты уголовные дела. Закончив черновик, она сбросила его Пал Палычу, а затем подумала о том, что о смерти друга нужно сообщить Лиле.

Лиля, их с Вовкой бывшая одноклассница, разругалась с Вовкой в пух и прах несколько лет назад, когда тот, узнав о предстоящем замужестве бывшей гражданской жены, вместо того чтобы упасть в ноги, повиниться и приползти на брюхе с розой и кольцом в зубах (ведь именно для этого и затевались все хитроумные маневры, потому что больше всего на свете Лилька мечтала покрасоваться в белом платье и получить законную фамилию Козлова), выдал на-гора очередное расследование о брачных агентствах. Через статью красной нитью шла главная мысль – наши женщины на рынке заграничных невест даже не могут равняться с кобылами, которых покупают себе арабские шейхи. Стоят значительно дешевле, и расходы на них почти нулевые. Ведь, заведя себе дома такую жену, можно значительно сэкономить на домработнице, кухарке, водителе и интимных услугах. Потому что в родной стране после тридцати лет девушки сталкиваются с большими сложностями в обустройстве личной жизни (как обидно выразился Вовка, «считаются неликвидом»), а вот какому-нибудь флоридскому пенсионеру в самый раз. Обойдется значительно дешевле медсестры, когда придет время выносить горшки и кормить с ложечки.

Подобного оскорбления Лиля не стерпела, замуж вышла назло всем и, уезжая, заявила, что со своим пенсионером еще станцует на могиле бесстыжего Козлова, потому что в родном городе мужики живут значительно меньше, чем на флоридском побережье.

Но какая бы горечь и жажда мести ни скрывались за брошенными в сердцах Лилькиными словами, Аля знала – Вовку Лиля искренне любила и о его смерти ей нужно сообщить.

Аля не любила приносить такие новости. А уж тем более сообщать о потере близких тем, кого она знала. К сожалению, она периодически была вынуждена это делать, потому что в знакомых у нее ходила половина города.

От голода и нервов свело желудок, и Аля решила, что сегодня может позволить себе небольшие траты. Не доходя до машины, она свернула в небольшой магазинчик, где купила пачку печенья и, немного подумав, слабоалкогольный коктейль. За упокой Вовкиной души. Да и настроение было с утра такое, что хоть волком вой. Требовалось притушить огонь, разгорающийся внутри.

С печеньем и коктейлем Аля плюхнулась в машину, нашла Лилю в мессенджере (после отъезда они вяло поддерживали общение, поздравляя друг друга с днями рождения и другими праздниками), начала писать сообщение, но затем стерла – нельзя так сообщать о смерти лучшего друга. Глупая Дианка права – проводить надо по-человечески. Она даже занесла палец над иконкой в виде телефонной трубки, но замерла. Нет, надо вначале поесть. И выпить.

Когда с пачкой печенья и банкой пива было покончено, она глубоко вдохнула – лучше сейчас, в омут с головой, иначе мысль о незаконченном не даст ей спокойно жить.

Решившись, она набрала Лилю в мессенджере, слишком поздно спохватившись, что понятия не имеет, который сейчас час во Флориде.

Лиля ответила после третьего звонка.

– Что-то случилось, да? – вместо приветствия взволнованно спросила она.