Под сенью омелы

– Ну что, он? – мужик бросил нетерпеливый взгляд на большие круглые часы, чья черная стрелка уже подбиралась к пяти. Конец рабочего дня, завтра суббота. Он явно этого ждал и готовился встретить выходные с размахом. Между ним и вожделенным уик-эндом в обществе беленькой стояли лишь Аля и ее душевные драмы, от которых ему хотелось как можно быстрее избавиться.

Аля смотрела на изуродованное лицо молодого человека, оказавшегося в машине Света с документами следователя. Оказавшегося там не случайно и поставившего жирную точку под всеми подозрениями Али. Это была явка с повинной. Лишь от нее зависит, разорвет ли она ее на мелкие кусочки или же примет и положит в качестве финальной страницы в дело.

Аля смотрела на молодого человека и не видела его. Она видела дубовую рощу, в которую они ходили школьниками. Она видела деревья, украшенные огромными шарами омелы, под которыми они впервые с Ромкой поцеловались и где он попросил ее стать его женой. Она слышала музыку первых дискотек, чувствовала на губах первые капли шампанского, выпитого тайком от родителей. Слышала громкий смех Ники, ради которой только что подрались два ухажера. Чувствовала на плечах теплую руку Ромы и слышала его сердцебиение. Его молодое здоровое сердце всегда билось в такт с ее. Оно билось радостно, когда они одерживали победы, и горестно, когда терпели поражения. Они были единым целым. И они были счастливы. А потом этого всего не стало.

Легким росчерком пера богатые равнодушные люди купили их землю, жизнь, счастье и воспоминания, чтобы пополнить счета в банках очередными нулями. Нулями, которые они не возьмут с собой на тот свет, но которые отправят туда тех, кто ей близок и дорог. И сейчас она стоит лицом к лицу с человеком, кто хотя бы попытался отыграть все назад, сказать, что так нельзя. Пусть даже его манера действий противоречит всему тому, во что так верила Аля.

– Он? – нетерпеливо переспросил санитар, переступая с ноги на ногу. – Девушка, я, конечно, все понимаю… Может, пятьдесят грамм за упокоение души?

– Это можно, – кивнула Аля. – Скажите, а вы как к природе относитесь?

– Зверушек люблю, – неожиданно лицо санитара просветлело. – Котов на передержку беру, у мамки в доме три собаки подобранца. Сам выходил, какая-то сволочь их отравить хотела, а один пес у меня недавно чуть от рака не помер. Экология ж у нас какая? Даже собаки не выдерживают. Хорошо, что помог парень один…

Спустя полчаса, сидя в подсобке и выпив залпом порцию водки из мутного стакана, Аля поставила свою подпись под отчетом, который свидетельствовал, что сегодня в автокатастрофе погиб следователь по особо важным делам Светозар Яворский.

– А как у вас самого со здоровьем? – спросила она на прощание санитара, чтобы подтвердить собственную догадку.

– Да уже, слава богу, все хорошо, а был совсем плохой, думал, что помру, останутся мои собаки с мамкой без меня.

– Мольфар помог? – со знанием дела поинтересовалась Аля.

– Да куда, убили ж его. Внучок его. Он тоже в этих всех вещах разбирается, даже лучше деда. По гроб жизни ему благодарен, вот те крест… – и мужик неумело перекрестился грубой рукой.

Дальше она смутно помнила все происходящее. Кажется, она позвонила Нике и попросила забрать ее с опознания, потому что сама она за руль уже не сядет. Потом она затащила сестру в клуб, где они напились так, что танцевали на столах, а затем на сцене, как когда-то давно на ее выпускном, а потом на свадьбе. Затем она завалилась в клуб к Алику и сообщила о своем уходе, не слушая его горестные причитания.

Потом они долго шли домой пешком, сняв туфли и горланя песни своей юности, пока кто-то не плеснул на них водой из окна, вызвав у них истерику. Потом она пришла домой и долго плакала у Ромы на груди, называя себя дурой и прося прощения за все. Ромка, который не умел на нее долго сердиться, с трудом раздел ее и засунул в кровать. А утром ее разбудил звонок в двери.

Умирая от головной боли и проклиная того, кто решил будить людей в такую рань (мозг даже после взгляда на телефон, который показывал половину двенадцатого, отказался воспринимать реальность и продолжал настаивать, что рань несусветная). На пороге оказался курьер, который принес ей посылку лично в руки под подпись. Отправитель не был указан.

Аля, подписывая квитанцию, едва устояла на ногах, а затем, поблагодарив курьера и захлопнув дверь перед его носом, пошатываясь, побрела в гостиную, где Ромка уже лежал в полузабытье. События последних дней не прошли даром – болезнь ускорила бег, сегодня утром он не услышал, как позвонили в дверь.

Аля рухнула на пол рядом с кроватью и дрожащими руками попыталась распаковать посылку. Удалось не сразу, она даже порезала руку, пытаясь справиться с упругим картоном и скотчем.

Внутри обнаружились две банки с чем-то, напоминающим по виду самодельные пилюли. И короткая записка:

«Одну утром, одну вечером. До еды. Береги себя. И его». Кроме банок, в коробке обнаружилась горсть «Мишек на Севере».

– Что это? – Ромка с трудом открыл глаза, язык не слушался, слова не давались.