Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Иван произнёс это тихо, но услышали его все. Целеуказатель выдал: северо-северо-восток, расстояние двести метров, округлая гряда у самого геоглифа. Будто поддакнув, неуверенно вякнул датчик движения. Но лишь раз, чтобы после молчать не хуже белорусского партизана.

«Осы» двинулись по широкой дуге, обходя объект с разных сторон, а «Сапфиры» вновь остались на месте. Роман уже не ждал атаки. Во всяком случае, точно не выстрела.

Но и Карины там тоже не оказалось.

— Живой? — выдали внешние динамики его экзотела.

Улёгшись в ложбину между двумя бороздами геоглифа так, что его скрывало полностью, раненый вяло шевельнулся. Он был в точно такой же «Осе», как и менее везучие соратники. Винтовка валялась рядом, ему до неё не было дела. Дыра в животе — вот что его беспокоило.

— Убери руки, — Роман присел напротив только когда Иван с другой стороны вскинул винтовку. — Раскрой. Экзотело, говорю, раскрой, — раненый еле заметно покачал головой — нет, мол, — Так мы ничего не сможем, понимаешь? — Роман подал импульс Ренате, чтобы они с Буровым шли к ним, — Дышать тут можно, поверь. Я дышал — и живой. Видишь же! Давай, раскрывай. Мы тебе поможем…

Когда «Оса» распахнулась, Роман понял, что соврал. Будь он трижды Авиценной помноженным на Бакерия, помочь ей всё равно не смог бы. Дыра в животе девушки походила на кадры из сетевого ужастика, когда изнутри человека прорывается нечто. Она умирала от потери крови, и успела потерять её столько, что любая помощь была уже бесполезна.

— Не разорвался, — скорбно заметил Буров, едва нависнув над ними.

Снаряд тридцадки пробил броню в области брюшины, вошёл на две трети, но не сдетонировал. Он порвал бедняге кишечник, нанизал желудок, а печень не затронул, отчего она умирала медленно и мучительно.

— Айгюль!.. — вскрикнула Рената.

— Кто вас так? — спросил Роман, глядя в перекошенное и обескровленное лицо. Он не надеялся на ответ, потому как карие, почти чёрные глаза уже стекленели.

— Кор… Корстнев…

Роман вдруг почувстовал боль. Но не фантомный укол обиды, а вполне реальную, словно бы ему в живот медленно входила болванка свинца диаметром с кулак. Но длилось это не более секунды — Айгюль наконец умерла. Он поднялся и зыркнул на «Сапфир» Ренаты. Буров с Иваном тоже повернулись к ней. Но никто ни слова не сказал психосерверу за попытку поделить боль обречённой на всех. Как никто не возмутился, что такое вообще оказалось возможным, ведь изначально Айгюль не была завязана на Ренате…

Группа двинулась дальше, стараясь использовать рельеф геоглифа как укрытие. Находясь рядом, можно было понять, что он, геоглиф, в немалой доле состоял из гигантских сферических спиралей, выстроенных вдоль обширной дуги. Как он мог бы выглядеть в целом неясно, а элементарному орбитальному снимку отчего-то не нашлось места в том отчёте, который получила тридцать третья экспедиция.

Какие могли быть причины всего этого? Зачем Косте убивать часть команды? Из-за Слова? Из-за разногласий касательно его? Наверное, Ольга сопротивлялась. Драться она умеет — у минуты час выцарапает. И часть космопроходцев, таких как Игнат, наверное, решили больше не участвовать. Поздновато, конечно. За что и схлопотала залп в спину. А тех, у модуля, белотелые нашли уже мёртвыми. И, чтобы вынуть, пришлось применить оружие.

Тогда почему Оля не послала им импульс?.. Её б не удержали даже Жанна с Айгюль — она уникум!.. Почему повторитель пел её голосом, почему принял её вид?..

Рената немного отставала. И было слышно, что она сначала плакала, потом недолго и негромко смеялась повторяя что-то типа «сами себя…»

Плато обрывалось резко — отвесной скалой. Сюда они ещё ни разу не доходили. И, подумал Роман, если бы доходили, многое могло бы быть иначе.

Это была не долина даже, а котлован. Исполинская рытвина, как после касательного столкновения Ясной с небесным телом размером с Аризонский метеорит. Внизу высились белые, заострённые к вершине клыки без изгибов, каждый брал начало из взгорка, похожего на места приземления челноков, и взмывал метров на сто. Та самая «архитектура», упоминавшаяся в отчётах кисловцев, что раскопал Трипольский. Они располагались чётким порядком, на равном расстоянии друг от друга и ни один не возвышался над другим.

— Пасть…

Роман даже не понял, кто сказал это. Это действительно была пасть, теперь без всяких натяжек. И в неё им предстояло спуститься.

Но они не успели.

Сначала за их спиной возникло северное сияние — ни дать, ни взять. Даже игра цветов та же. Там, где небо внезапно озарилось переливами зелёного, нити «небесного паука» на миг проступили чётче, набухли, словно бы из стратосферы на них что-то напирало, но вдруг беззвучно лопнули и исчезли.