Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Погружённые в пьедестал пальцы тоже блёкло светились, словно на каждый надели по гаснущему неоновому колечку. Роман ждал, что его экзотело как-то отзовётся на произошедшее, но «Оса», дважды подвергшаяся чужеродному воздействию, вела себя как обычно, сбоили лишь датчики, и только.

Ординатор вёл мнемозапись постоянно, это отзывалось непривычной тяжестью в голове. И он не упустил момент, когда проекция вдруг покорёжилась, и иероглифы ненадолго сменились человеческим образом.

Роман успел неплохо разглядеть женщину, прежде чем её облик истаял: большие, будто бы удивлённые глаза под по-цыгански широкими бровями запомнились ему без всяких мнемозаписей. Он не знал, кто это. Но было ясно одно — она человек, землянка. И её изображение в проекции белотелых сопровождалось закольцованной чередой одних и тех же иероглифов, в которых запросто угадывался знакомый всякому вояке посыл.

Белотелые били тревогу…

* * *

Рената ни на шаг не отходила от Леонида Львовича. Его организм избавлялся от остаточных соединений снотворного лучше некоторых юнцов! Метаболизм уже немолодого человека оказался чересчур быстрым, и Рената трижды похвалила себя за прозорливость: Роману она дала тридцать часов, выкроив немалый запас.

Была надежда, что разведчики вернутся вовремя. С другой стороны, для себя она сразу решила, что в случае задержки командира проведёт погружение самостоятельно. Ждать у иллюминатора вздыхая Рената и не думала.

Милош удивляла. Теперь она спокойно сидела на полу медизолятора и разглядывала серо-жёлтую кашицу питательной смеси на полу. Несколько минут назад она даже позволила себя перевязать, накормить и напоить.

Но полчаса назад это была не Милош. Рената готова была поклясться, что внутри бедолаги засел кто-то иной, как бы это ни звучало. Рената рассказала про иероглиф на стеклопластике Бурову с Трипольским, когда те помогали ей кормёжкой. И последний немало удивился, увидев его примерное изображение — Рената кое-как, но начертила его.

Оказалось, нечто подобное видел и Роман. Там, в скалах. И что переводиться он просьбой. Или даже мольбой — «пощади»!.. С той лишь разницей, что командир видел несколько иероглифов, а Рената один. Романа почему-то просили пощадить какое-то дитя.

Буров молча играл желваками. Видно было, что вся эта история ему поперёк горла, ведь мистикой от неё несло за версту. Но стоило отдать должное: за время проведённое на Ясной Истукан перестал реагировать на подобные вещи радикально.

Трипольского и вовсе как будто подменили. Вместо тысячи тысяч предположений что бы это могло быть, он ограничился лаконичным ответом, точно по сути — ни словом больше, ни словом меньше. И тут же был таков.

Рената легла на кушетку напротив той, на которой умер Александр Александрович. Мысли её вертелись, наскакивая друг на друга, но взгляд оставался на одном месте. На пустующей кушетке.

Как доктор Кислых могла дотянуться до отчаявшегося Саныча? Разве она способна на такое? Страшно подумать, что подобное осуществимо…

Нет, это не Валентина Богдановна. Во-первых, способ, которым вносили Ординатора первым подопытным, был так сказать… грубым. Он не предполагал и половины тех способностей, которыми обладали нынешние психосерверы.

Во-вторых, жест, что часто изображала Милош — она ведь и тогда выстроила пальцами литеру «V»… или же, если участь большой палец, какой-то непонятный трезуб. Да, скорее второе… Судя по всему, в тот момент на неё влиял кто-то посторонний. Вихрь, например… Ведь Роман говорил, что умирающее существо внутри его экзотела сигнализировало ему кистью. И, судя по описанию — ретроспектива отчего-то не сохранилась! — жесты были схожи…

Рената поёжилась, глянула на повреждённую. Но ту интересовала лишь каша и пределы её размазывания по мягкому полу. Тогда она выдохнула и закрыла глаза. Погружение состоится так или иначе — Рената не особо верила во внезапный успех предприятия командира. Поэтому поспать было бы не лишним. Но, едва задремав, вдруг вскочила и опять уставилась на Милош. Повреждённая сидела там же и делала ровно то же — ничего не поменялось.

Монитор реаниматора показывал неутешительные цифры. С таким метаболизмом Ганич никогда бы не стал наркоманом. Наверное, поэтому он выбрал себе другой наркотик…

Мысли скакали вразброс, подстёгиваемые постоянной тревогой. Рената выдохнула, послала всё к чёрту и легла. Нужно отдохнуть.

Усталость обняла нежно, тёплой шалью по плечам. Она не заметила, как уснула. Зато спустя какое-то время вдруг чётко поняла, что больше не спит. Полежала чуть-чуть, воображая, что, открыв глаза, увидит белый потолок своей квартиры в Бердске. Вздохнула тяжко и поднялась.

Операционная. Белизна стен, стойкий запах кварца и хлорного раствора. Извечный строгий порядок инструментов на наспех прибранном столе, брошенный в ведро халат доктора, перепачканный во время ампутации гноем и кровью — ещё не убрали. И пустой операционный стол с любопытно нависающей многоглазой светодиодной лампой, у которой прямо во время напряжённой работы полчаса назад вдруг треснула одна секция.