Под сенью исполинов

– Что?.. – глаза Трипольского забегали, словно у прогулявшего школу второклассника после звонка учительницы родителям.

– Я думал, что его цель – вывести нас из челнока. Так как там заканчивалась его «пища», и ему нужна была новая, а войти сюда, в колонию, он по какой-то причине не мог. Теперь выясняется, что преград не было. Он мог войти в любой момент. Да и сколько же он должен жрать, чтобы ему не хватило протонного генератора?! Вот скажи мне, Алексей Сергеевич, на кой ляд тогда он вывел нас? Зачем ему мы?..

– Э-э… Я даже не знаю… Я не думал. Почему ты спрашиваешь моего мнения? – Трипольский в разговорах с Буровым нет-нет да и переходил на «ты».

– Не глупи, Алексей Сергеевич. Сам всё сказал минуту назад.

Не находя себе места, Трипольский почесал затылок. Неуклюже пытаясь вертеть отвёртку, он вдруг выронил её. Отвёртка покатилась, и Фарадей бросился за ней точно ошалелый спросонья кот за неосторожной мышью.

– Не уверен, что остановка генератора вообще связана с ним, – Алексей заткнул попытавшуюся сбежать отвёртку за ремень, опять потёр шею трясущейся рукой. – И в прошлый-то раз я сомневался. А тут… Слишком многое указывает на определённого рода… странности.

– Например?

– Холмы. Недаром под челноками и модулями эти возвышенности. Думаю, их появление обусловлено наличием на челноках и модулях протонных генераторов. Просто... Просто поглощение синтетиком такого количества энергии... невозможно!..

– Подумай. Хорошо подумай, крепко. Ты же знаешь этого синтетика. По глазам вижу, что знаешь его как брата родного. Всё о нём вызнал в чёртовом Оксфорде. Так вот, – Буров медленно поднялся – боль в ключице напомнила о личной встрече с Фрэнки. – Если он действительно «итог» работы старика Макленнора, то понятие «невозможно» у него мягко говоря не схоже с нашим. Час Квантум так и не наступил. Кто знает, может как раз потому, что единственный стабильно работающий квантовый компьютер с полноценным ИИ его создатель запечатал в углепластик и отправил более чем за сотню световых лет?

Буров, почти не хромая, вышел из второго командного пункта, оставив Трипольского наедине с раскрытым блоком ЭВМ. Дойдя до лаборатории, он задержался. Глянул на раскрытые теперь иллюминаторы. Нахмурился и пошёл к ним, стараясь призвать мысли к порядку. Белизна песка снаружи помогла бы ему в этом.

Командир прав ведь. Что-то шибко мутил воду этот американец. Он знал гораздо больше, чем говорил, это ясно. И почти наверняка его целью тут, на Ясной, было найти Фрэнки и доставить обратно на Землю. Кто бы сомневался. Потому он и вынюхивал вводные слова для вызова орбитального транспорта. Рената говорила, что он ненавязчиво так расспрашивал. И Трипольский сейчас ковырялся в кишках ЭВМ отчасти потому, что это Бёрд вселил в него призрак надежды – ты сможешь, мол, дерзай. Только сигналом с ЭВМ можно было вызвать транспорт.

Но что-то ещё не так было с янки. В памяти отложился их разговор во время рейса в челнок. Тот самый, когда Бёрд признался, что топтал псковские болота в то же время, когда несколькими километрами восточнее рыл окопы Буров. Одна какая-то фраза американца – Буров никак не мог определить какая – выбивалась из гладкой истории. Словно пёстрая матрёшка, она громоздилась в стройных рядах коллекционных оловянных солдатиков.

Буров глянул в иллюминатор, сфокусировался на какой-то точке вдали...

Возможно, стоит поговорить с Подопригорой. Он служил авиационным техником, кажется, в Хабаровске, когда господины развернули свою «Суровую гильотину» и отрезали их сначала от Петербурга, а потом и от Пскова. Они с Майклом, вроде бы, иногда говорили о войне. Глядишь, наведёт на мысль…

От Бурова сейчас зависело многое, раз он избрал молчаливое расследование. Десять отпечатков тел в капсулах вместо одиннадцати даже не наводили на мысль – кричали: «подмена!» Один из членов команды не «прыгал» с Земли. Он уже был тут, на Ясной, когда остальные пробуждались. И имитировал пробуждение вместе с ними…

Имитировал…

Мозаика сложилась давно. До поры она покоилась укрытая холстиной – Буров никогда не спешил с выводами. Возможно потому и не ошибался. Пример – Ганич. Точнее, Михайлов, чёрт бы его побрал. Он ведь первым стоял в списке. Перед Бёрдом...

Точка вдали поначалу казалась игрой тени на опушке леса. Но спустя пару минут она заметно выросла. Буров встрепенулся: кто-то приближался!

Он даже успел обрадоваться – Павлов! Возвращается, якут упёртый! Но вскоре тихая радость уступила место тяжёлому разочарованию и отвращению – к модулю, спотыкаясь и падая, брела голая, обожжённая ультрафиолетом Милош…

Какое-то время Буров понаблюдал за повреждённой в надежде, что она одумается и уберётся обратно в лес, где ей самое место. Или хотя бы провалится в одну из невидимых каверн. Но Милослава упорно шагала по белому песку, не обращая ни малейшего внимания на его температуру.