Под сенью исполинов

Роман запоздало, невесело хохотнул. Ну вот, оценили…

– В общем, – Рената перевела внимание на себя, – если не найти н-неостерон, ампутировать придётся ногу выше колена. Подождите, Александр Александрович, – опередила она приподнявшегося было майора, – дослушайте с-сначала! Ошибкой было решение Виктории транспортировать вас в с-состоянии медикаментозного сна. Признаю: тут и моя вина. Теперь мы вынуждены б-будем ждать, наблюдать вас. Несколько дней – пять, десять… Зависит от того, как быстро организм в-выведет остаточные соединения анестетиков. После можно будет приступать к операции и вводить вас под н-новый наркоз.

Саныч поочерёдно глянул на обоих. Вздохнул и потёр щетинистое лицо сухими ладонями. Перед глазами вдруг мелькнуло нечто: Вандал, изо рта которого торчат длинные усы вериго…

– Без общего наркоза бы…

– Я могла бы п-подвергнуть вас эпидуральной анестезии, через катетер в спинной мозг… Вы бы не чувствовали ничего ниже пояса, но находились в сознании. И не пришлось бы воздействовать на м-мозг…

– Но?.. – поднял обозначившиеся брови Саныч.

– Подстрелили Ганича. Теперь он «возлежит на алебастровом коне»! – цыкнул Роман воздухом сквозь зубы, процитировав популярную в среде космопроходцев песню.

Александру Александровичу рассказали обо всём, что случилось за время его пребывания на зелёной кухне. Вкратце, только суть. Роман начал с трупов, заседавших за круглым столом модульной столовой, а закончил недавним боем в лесу, где ему и Бёрду на выручку неожиданно пришёл синтетик, и исчезновением двоих – Вики и Роберта. Подопригора слушал не перебивая, хоть и было ему что сказать соратникам. То и дело взгляд его тускнел, он проваливался куда-то внутрь себя. Но едва Роман упомянул настоящую фамилию Ганича, Саныч встрепенулся.

Рената внезапно поднялась, взгляд её рассеялся. Импульс пришёл от Бурова: зачем-то потребовалось присутствие психосервера в кубрике Кислых. Она тут же вышла.

– Ром, давай так: ты мне веришь?

– О, я гляжу ты от наркоза-то не отошёл!

– Я серьёзно, – кашлянул Саныч, чуть посомневавшись – продолжать ли. – Веришь?..

– После всего я верю только себе и бесполому в своей башке! – рассмеялся Роман.

– Ладно, неважно. Слушай. Ты же знаешь, что я игрок. Да помолчи! – прервал он раскрывшего было рот друга. – В молодости у меня был единодумец…

– Да вас, единодумцев, весь виртнет…

– Мы прописали концепцию игры для Реконструктора. От начала до конца, в мельчайших деталях. Вдвоём, – игнорируя незлые каламбурчики Ромы, выдававшие его напряжение, продолжал Александр Александрович. – Но игра не вышла в виртнет. Так получилось, что я забросил наработки. А через несколько лет, перед самой войной, наткнулся, представляешь, на неё, уже реализованную! Кто-то спёр наработки. И довёл их до ума.

– Зачем мне это знать?

– Карина, как ты её назвал, родилась на бумаге в душной двушке в центре Киева, Рома. Она вот этой рукою сделанная!

– Слушай…

– Нет, это ты слушай! – надавил Подопригора. – Я не знаю какого хрена, но выдуманная нами тварь тут! На Ясной!

– Ты понимаешь, как это звучит?..

– Я понимаю, как это звучит, и, прошу тебя, засунь свой язык в задницу! Я отошёл от наркоза, твою мать!!

 – Ладно, – Роман поднялся, выдохнул. – Ты давай отдохни ещё. Полежи, поспи. Я зайду позже. Лады?

Переборка чуть прихрустнула за ним. Стало тихо. Только реаниматор наполнял медблок вибрацией, вскармливая резонирующую тревогу… Саныч не хотел думать, как такое вообще возможно. Он был уверен: вериго – хозяйка заброшенных тоннелей, ужас испанских горняков – на Ясной! Как бы это ни звучало.

***

На входе в склад Иван поправил ремень излучателя, с которым теперь не расставался. Изнутри захламлённого помещения повеяло затхлой безнадёгой, какой полнится воздух заброшенной палаты с проржавелыми решётками на окошке, что уже много лет не слышит бред и стоны умалишённых. Хрустя остатками кислородных брикетов, Иван вошёл и огляделся. Он искал следы, которые ранее они упустили.

В углу комком лежала одежда. Он присел, осторожно перевернул её. Женская, сорок шестой размер. Самодельная надпись на нагрудном шевроне утверждала, что когда-то под ним билось сердце Джессики Бристоу. Её же китель космопроходцы находили, едва приблизившись ко входу в модули…

Видно, что форменная рубаха подгонялась под фигуру. Шитьё повсеместно распространилось среди женщин-космопроходцев во время длительных экспедиций, а также среди колонистов. Даже в другой точке Галактики они оставались женщинами…

Иван сглотнул болезненный комок. Что-то сдавило в груди, на вдохе. Что-то вдруг подогрело его кровь и чуть затуманило разум. Он натужно выпустил из лёгких воздух, стараясь успокоиться.

Как он мог дать добро?.. В исчезновении Вики целиком его вина. Роберт всего лишь геолог… С ними могло случиться что угодно: могла сцапать тварь, напасть эти белотелые, они могли запросто провалиться в песок… Хотя последнее выглядело неубедительно – Павлову раза оказалось достаточно, чтобы чуять коварные ямы как старый пёс перемену погоды. Должно было случиться нечто из ряда вон, чтобы якут проморгал зев в песке.