Под псевдонимом Ирина

Известным диссонансом с утверждениями Таннера прозвучали некоторые послевоенные заявления финских президентов Ю. К. Паасикиви и особенно У. К. Кекконена, косвенно взявших на финскую сторону часть вины за срыв переговоров 1938 года. Так, 4 апреля 1973 года Кекконен заявил, в частности, следующее: «…полномочный представитель советского правительства 14 апреля 1938 года связался с министром иностранных дел Холсти. Этот представитель предложил Финляндии заключить двустороннее соглашение об обороне на случай, если Германия нападет на Советский Союз через территорию Финляндии. Однако предполагалось просить финнов наметить контуры договора…

Переговоры, в которых с финской стороны участвовали премьер-министр Каяндер и министры Холсти, Таннер и Эркко, велись столь секретно, что комиссия по иностранным делам ничего о них не знала. Переговоры были прерваны вследствие того, что Финляндия не проявила интереса к ним».

Характерным является рассказ тогдашнего секретаря премьер-министра, магистра Арво Инкиля, о встрече премьер-министра с представителем Советского Союза. Полномочный представитель, как было обусловлено, секретно прибыл к премьер-министру и начал беседу словами: «Премьер-министр пригласил меня», на что Каяндер ответил: «Я не приглашал вас». Тогда советский представитель сказал: «В таком случае мне здесь нечего делать», — и ушел. Когда позднее представитель еще раз пытался встретиться с премьер-министром, Каяндер не согласился принять его и предложил представителю Советского Союза изложить свое дело секретарю [31].

КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

В период, когда Зоя Ивановна работала в Швеции, с 1941 по 1944 год, одним из советников советского посольства в Стокгольме в то же время был кадровый дипломат Михаил Сергеевич Ветров.

До работы в Швеции Ветров М. С. был первым секретарем полпредства СССР в буржуазной Латвии, после Швеции с 1944 по 1948 год — заместителем заведующего 5-м европейским отделом МИД СССР, с 1948 по 1950 год — Временным Поверенным в делах СССР в Нидерландах, с 1950 по 1954 год — Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Дании.

Советник М. С. Ветров был среди тех, кто принимал решение, которого ждала профессор Нонна Сварц, вернувшая к жизни А, М. Коллонтай.

В личном архиве Чрезвычайного и Полномочного Посланника Михаила Сергеевича Ветрова есть такая запись: «Мне посчастливилось с 1937 года работать в дипломатическом аппарате Министерства иностранных дел СССР в Центре и во многих зарубежных странах. Принимая меня по направлению ЦК партии большевиков, народный комиссар иностранных дел М. М. Литвинов, узнав о моей профессии рабочего-меховщика, с юмором заметил: «Вот-вот, вы очень подходите для нас — будете кошку в соболя переделывать!» А в начале второй мировой войны Наркоминдел направил меня в Швецию в качестве советника советской дипломатической миссии, которую возглавляла Чрезвычайный и Полномочный Представитель СССР Александра Коллонтай. Это она по заданию Ленина в 1916 году была посланцем в США и Канаду, где в своих пламенных выступлениях разоблачала грабительский характер первой мировой войны и разъясняла лозунг большевиков о превращении войны империалистической в войну гражданскую. Многому я научился у Александры Михайловны в период Великой Отечественной войны советского народа против гитлеровской Германии. Она, блестящий советский дипломат, стремилась внести свой вклад в разгром гитлеровского фашизма и японского милитаризма — удержать Швецию на позициях нейтралитета и вывести Финляндию из преступного альянса с Германией.

ВСПОМИНАЕТ ДОЛОРЕС МИХАЙЛОВНА КЛИМОВА

(урожденная Ветрова, дочь М.С. Ветрова)

В период моей жизни с родителями в Швеции я была еще ребенком, но хорошо помню Зою Ивановну, которую я, конечно, называла тетей Зоей, потому что она дружила с моими родителями.

Поскольку отец был советником посольства, мы жили в большой квартире, которую снимали в центре Стокгольма, но не в здании посольства. Квартира эта состояла из гостиной, кухни, кабинета отца, спальни родителей и двух маленьких комнат для меня и моей сестры. Кроме этого, в квартире была еще одна комната, в которой я часто видела тетю Зою. Одно время я даже думала, что она жила вместе с нами. Зоя Ивановна в то время носила фамилию Ярцева, и когда она появлялась в нашей квартире, нас, детей, отправляли играть в свои комнаты, а они с отцом использовали для бесед именно ту комнату.

Бориса Аркадьевича Рыбкина я помню плохо и вообще не помню, чтобы он был у нас в квартире в Стокгольме.