Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

То, что такой разговор на самом деле был, подтверждает личный адъютант Гизана полковник Бернар Барбей. Как читатель помнит, он вместе с генералом Гизаном участвовал в одной из встреч с Шелленбергом. Барбей выпустил книгу своих мемуаров под названием «Командный пункт генерала». Вот что полковник записал в своем дневнике 23 марта 1943 года, то есть одиннадцать дней спустя после встречи Шелленберга с Массоном в Цюрихе: «Встретил взволнованного от счастья Массона. Он получил от Эггена (адъютанта Шелленберга. — Ш. Р.) донесение: Шелленберг просил передать, что мы можем быть «довольны им». Угроза вторжения отпала: Швейцария больше не находится на скамье подсудимых у обер-коммандо вермахта. Швейцарский план якобы оставлен в покое».

Если это свидетельство адъютанта Гизана верно, то руководитель швейцарской разведки действительно допустил большую ошибку, обмолвившись, что ему известно о планах вторжения. А информация эта была получена Массоном от берлинских друзей Рудольфа Рёсслера. Но, несмотря на шантаж со стороны Шелленберга, сопровождаемый угрозой оккупации Швейцарии, планируемой якобы фюрером, Роже Массон не сообщил эсэсовцу никаких сведений об источниках Рёсслера.

Таким образом, уловка Шелленберга не удалась: он не получил от Массона прямых данных по интересующему его вопросу. Принадлежат ли берлинские информаторы полковника к кругу антигитлеровских заговорщиков или же они представляют отдельную, строго законспирированную организацию — это оставалось загадкой.

И все-таки разговор 12 марта в Цюрихе оказался для начальника гиммлеровской разведки не бесполезным. Сопоставляя факты, Шелленберг мог прийти к мысли, что источник, предупредивший Массона о подготовке войск генерала Дитла к вторжению в Швейцарию, возможно, является одним из тех людей, которые связаны с русской разведкой в Женеве, — Вертер, Ольга, Тедди, поскольку эти лица черпали свои сведения непосредственно из ОКВ. А приказ о передислокации дивизий Дитла к швейцарской границе был, конечно, секретный, и знать о нем могли лишь немногие генералы и офицеры этой высшей инстанции вермахта. Однако устраивать чистку штабов на одном только подозрении, не имея настоящих имен и улик, было неразумно. Вряд ли такая операция принесла бы какую-нибудь пользу.

Загадкой для шефа эсэсовской разведки была и личность Люци. В нашей радиопереписке с Центром ни слова не говорилось о том, что он имеет какое-либо отношение к швейцарской разведке, да нам это и не было известно. Мог ли Шелленберг предположить, что Люци работает не только на нашу группу, а также и на ведомство Массона? Несомненно. Особенно если связать это с предположением, что наши Вертер, Ольга, Тедди и берлинские информаторы Массона — одни и те же люди.

Безусловно, такой матерый разведчик, как Шелленберг, мог, на основании всестороннего анализа, прийти к подобному заключению. Вполне возможно, что на встрече с Массоном в Цюрихе немец прямо сказал, что у него есть сведения о русских разведчиках в Швейцарии, и потребовал от коллеги помощи в их раскрытии. Мы не знаем, что ответил полковник Массон, если речь об этом действительно шла. На этот счет нет никаких подтверждений. Между тем Шелленберг, как свидетельствует в своих мемуарах полковник Барбей, оказал Массону неоценимую услугу, заверив последнего в том, что оккупация Швейцарии отменяется. Конечно, задаром эсэсовец ничего не стал бы предпринимать. И Массон обязан был оплатить свой долг.

Шелленберг так крепко привязал к себе начальника швейцарских секретных служб, поставив его в зависимое положение разными уступками и обещаниями, что в течение всей войны Массон считал себя ему обязанным. Он будет еще не раз встречаться с Шелленбергом. В июне 1943 года узнавший про это швейцарский федеральный совет будет грозить Массону санкциями, чтобы помешать тому поехать в Берлин по приглашению гитлеровцев. Но полковника не смутит угроза высших правительственных чиновников. В октябре того же года он опять примет Шелленберга в швейцарском замке Вольфсберг, возле Эрматингена, и проведет с ним воскресный день. Вплоть до 1945 года Массон откроет границу конфедерации для нациста Ганса Эггена — личного помощника Шелленберга. А после войны приютит выпущенного по болезни из тюрьмы бывшего бригаденфюрера СС и окажет ему лечебную помощь.

Таковы факты. Они подтверждены Шелленбергом в его книге мемуаров «Лабиринт», самим Массоном, а также различными материалами западной прессы.

Теперь можно считать установленным, что Шелленберг, как руководитель разведывательной службы рейха, оказывал непрерывное давление на Массона, с тем чтобы заставить его заняться поисками советской разведывательной группы в Швейцарии. Трудно сказать, когда между ними было достигнуто соглашение. Скорее всего, это произошло при встрече в цюрихской гостинице в марте 1943 года, а может быть, и немного позднее. Но то, что начальник швейцарской контрразведки в конце концов дал такое обязательство и выполнил его, не вызывает сомнения. Из дальнейшего хода событий будет видно, что дело обстояло именно так.