Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика

Проникали в донесения и другие ошибки. Так, в январе 1942 года Луиза сообщила, что, согласно данным немецкого интендантского управления, потери германской армии в России составили до 1 декабря 1941 года 1390 тысяч убитыми и 4,5 миллиона ранеными. По сведениям другого информатора, вермахт потерял за зиму 1941/42 года полмиллиона убитыми и свыше двух миллионов ранеными и обмороженными. Расхождения налицо. Хотя у нас, конечно, были сомнения, мы все-таки передали в Центр и те и другие сведения.

Критический анализ, который можно сделать сегодня, показывает, что не все в нашей работе было хорошо. Должен это признать. Читатель может спросить: не слишком ли Дора и его помощники были доверчивы? Не считали ли они верной любую информацию, поступавшую от источников? Нет, это далеко не так. Информация отбиралась, часть ее отсеивалась, а в Центр посылалось лишь то, что, по нашему мнению, могло представлять интерес для командования Красной Армии. Но чем же все-таки объяснить грубые ошибки в некоторых донесениях?

Из ряда причин, затруднявших нашу работу, есть две, которые следует подчеркнуть. Первая — активное противодействие германских секретных служб, которое выражалось в продуманной и широко применяемой системе дезинформации разведки противника. Методы были различны. Например, намеренное «выбалтывание» собеседнику с глазу на глаз, часто старому знакомому, «государственной тайны» рейха, к режиму которого этот «осведомленный» человек якобы питает скрытую ненависть, и т. п. Очевидно, наши информаторы попадались на такие уловки. Вторая причина состоит в том, что служебное положение и, следовательно, степень и глубина осведомленности многих наших информаторов в 1941—1942 годах оставляли желать лучшего. Мы еще не располагали теми возможностями, которые заполучили потом, а именно — со времени сражения под Сталинградом, когда наше тайное антифашистское содружество пополнилось новой группой ценных источников. Хотя, надо сказать, и эти прекрасные информаторы иной раз ошибались.

Из сказанного понятно, что наш Центр при составлении оперативных сводок не мог делать выводов, исходя лишь из информации швейцарской группы. Между тем такое искаженное представление у читателей на Западе пытаются создать в своих писаниях Флике, Карел, Аккос и Кё и подобные им авторы. Как мне представляется, наш Центр докладывал свои окончательные выводы в высших военных инстанциях только после кропотливейшего анализа массы сведений, стекавшихся от самых различных источников: из глубокого вражеского тыла, от партизан и подпольщиков, фронтовой и воздушной разведок и т. д. Это следует учитывать тем, кто хочет в наши дни всерьез разобраться, каков вклад швейцарской группы или других групп советской разведки в общее дело победы.

Можно сказать, что и в сорок первом, и в сорок втором годах наша организация оправдала свое назначение, несмотря на отдельные промахи. Что же касается такой крупной акции, как подготовка германской армии к летнему наступлению сорок второго года, то переданная нами информация в основе своей оказалась верной. Надо полагать, разведывательное управление Генштаба Красной Армии получало нужные сведения и по другим своим каналам. Так или иначе, планы противника своевременно были разгаданы. Генеральный штаб знал, что на этот раз фашистские войска не смогут повторить наступление на широком фронте; центр тяжести весеннего наступления немцев переносился на южный сектор фронта с вспомогательным ударом на севере, при одновременной демонстрации на центральном фронте против Москвы. Известен был и наиболее вероятный срок намечавшегося наступления — середина апреля или начало мая 1942 года[5].

ПЕРВЫЕ ТРЕВОГИ

Весной и летом 1942 года произошли события, впервые серьезно встревожившие руководство Центра и лично меня. Речь идет о безопасности нашей группы. Как теперь стало известно, приблизительно в середине июня 1941 года пеленгаторы дальнего действия немецкой военной разведки, находившиеся на побережье Балтийского моря, в городе Кранце, впервые засекли сильную станцию, которая вела интенсивный радиообмен с какими-то станциями на Западе. Гитлеровцы предположили, что работавший в районе Москвы узел связи является станцией Центра советской разведки. После нападения Германии на СССР были запеленгованы нелегальные передатчики в Берлине и Брюсселе, посылавшие шифрованные сообщения в Москву. Радиослужба абвера получила нити, ухватившись за которые германская контрразведка начала поиски квартир, где стояли рации советских разведчиков.

В начале июля та же служба радиоперехвата в Кранце засекла женевский передатчик нашей группы. Сначала местоположение радиостанции Эдуарда и Мауд было определено приблизительно. Спустя год немцы точно установили, что подпольная станция находится в Женеве. Они регулярно слушали все передачи женевской станции, а через какое-то время обнаружили также передатчик Джима в Лозанне.