Под провокатором (СИ)

— Аж смотреть тошно. Как ты могла сохранить ему жизнь?! Почему ты выкрала его, спрятала?! Почему не оставила в Кузне… там, где ему и место, — он посмотрел ей в лицо. — Вот это… — он указал на меня. — Стоило того? Это же чудовище, ему не место среди людей! Когда мне сказали, что ЭТО живо…, я не поверил. Не мог поверить, что моя жена обманывает меня под моим носом столько лет!

— Он наш сын, Ник… — она начала горько плакать. Он со всей силы ударил её по лицу.

Я ощерился, и попытался вырваться, но меня опять ударили прикладом.

— Даже не произноси это вслух! Это чудовище — ошибка природы! Посмотри, что выросло из него! Убийца…, сколько ему? Пятнадцать?! Посмотри, что он сделал…, разве такому существу есть место в обществе?! Что сделали бы наше общество, узнай они о нем?! Думаешь, я не хотел сына?! Нормального, здорового ребенка?! Хотел! Но ты родила мне — это! — взревел он. — У нас есть дочь, Анастасия! Я дал тебе эту девочку, что бы ты потешилась, поиграла в мать! Но тебе было мало!

— Это ты сделал его таким! И у нас нет дочери, Николас! Эта девочка… никогда не сможет заменить мне моего собственного ребёнка! — взревела мама. — У нас есть родной сын! И он может жить нормально, есть специальные препараты…

— Он монстр! Я специально дал возможность тебе увидеть это своими глазами! Теперь ты видишь?!

— Ник, он не монстр, он замечательный добрый мальчик. Если бы только его не перековали…. ты просто не знаешь его… ты бы полюбил его…

Ублюдок тяжело вздохнул.

— Анастасия. Я даю тебе последний шанс. Посмотри ещё раз на него… — мама подняла на меня взгляд, закусив нижнюю губу и зарыдав. — Сама прикажи, что бы это чудовище пристрелили, и мы с тобой обо всём забудем. Я обещаю, что даже не буду вспоминать это. Спишу всё на твоё доброе сердце, которое способно полюбить даже такое уродство. Мы просто пойдем домой, ты обнимешь маленькую Меланию, и мы забудем об этом — как о страшном сне.

Мама горько заплакала, громко, надрывисто, закрывая рот рукой. Посмотрела на меня с болью, и отрицательно покачала головой.

— Нет… — тихо сказала она.

Рош скрипнул зубами. Скрипнул громко, будто находясь в миллиметрах от меня. Затем он выдохнул, и швырнул маму в мою сторону.

— Хорошо, Анастасия. Я понял тебя. Говоришь хороший мальчик? Он может жить нормально? Прекрасно.

Мама обняла меня, целуя, пачкаясь об меня в чужой крови, и прижимая к себе.

— Поднимите их, отведите в её камеру, и заприте. Мальчишку перед этим — обыскать, изъять все острые предметы, все что есть. У него там какие-то ампулы могут быть, их тоже изъять. Оставить только одежду.

— Как прикажете сер. Потом что?

Ублюдок передёрнул плечами, сказав:

– Ничего, просто кормите.

______________________________

Солдаты сделали всё, что им было велено. Когда дверь за нашими спинами закрылась, мама горько заплакала.

Я стоял, не оборачиваясь, не моргая, уставившись в одну точку. Моё сердце бешено стучало в груди. Я знал, что натворил. Знал, зачем нас заперли здесь. Знал. И она знала тоже. Моё сердце больно сжалось, пропуская удар — один за другим, от конечностей отлила кровь, из-за чего я озяб.

Почувствовал руки, обнимающие меня сзади, почувствовал слёзы, от которых промокла моя кофта, почувствовал, как она сжала меня в объятиях. А я стоял. Не смел повернуться. Не мог шелохнуться. Ведь я знал…, что натворил.

— Мальчик мой — хрипло сказала мама. — Сыночек. Зачем ты пришёл… — она вновь осела на колени, сползая по моему телу, вновь забываясь в рыданиях. — Он не даст тебе выжить…, мой глупый мальчик, мой бесценный сын.

Я стоял, сжимая и разжимая кулаки, расширив ноздри, ненавидя каждый сантиметр тела Роша, его лица, я навеки запомнил его запах, его голос, его шаги.

__________________________

4 дня спустя.

Я открыл глаза. Сидел в самом углу комнаты, обхватив себя руками, и немигающе смотря в одну точку. Меня уже начинали потихоньку накрывать эмоции. Я смотрел на маму, которая лежала на полу в противоположном углу.

— Ты проснулся, милый?

Я спрятал лицо между рук, опустив голову на колени.

— Да, мама.

— Поешь милый. Не мори себя голодом, — вяло сказала она.

— Нет.

— Мальчик мой, он всё равно не позволит тебе этого. Поешь, не мучай себя.

— Я не хочу есть.

Мама встала и подошла ко мне.

— Не подходи ко мне, — сказал я, отворачивая от неё лицо.

— Милый, — мама провела рукой по моей щеке, прижалась ко мне, целуя. — Всё хорошо, милый. Не переживай. Всё будет хорошо.

Я сжал губы, слёзы полились из моих глаз. Я знал, что хорошо не будет.

— Мама, не подходи ко мне, уйди.

Но она не ушла.

______________________________

7 дней спустя.

Я сидел всё в том же углу. Мои руки тряслись, зрачки были сужены. Я хотел есть, хотел сорваться к тарелке, но больно сжал себя за локти, заставляя сознание прийти в себя. Тряхнув головой, сильнее вжался в угол.

Мама сидела, скрестив пальцы.

— Сыночек.

— Да мама… — сказал я.

— Сегодня одиннадцатое.

Я фыркнул.

— Лучше бы я умер в тот день.

— Не говори такое, мой милый. Я люблю тебя, всегда буду любить. Сегодня тебе шестнадцать, — она улыбнулась, мечтательно посмотрев в потолок. — Ты же мечтал на день рождение быть рядом с мамой.