Под прицелом войны

Тем же шляхом двигались вслед за немцами и наши – запыленные, измученные, но бодрые. Совсем не такие, как в сорок первом! Везли с собою раненых на телегах.

Наши войска сразу же приступили к восстановлению взлетно-посадочной полосы, привлекая в помощь и местное население. И поскольку деревенских парней успели забрать в армию, на засыпке ям трудились 15–16-летние девчонки. Работа над полосой еще шла, когда ее стали использовать. Это привело к трагедии. Один из самолетов не вписался в отведенное расстояние и при посадке врезался в группу девчонок. Задел их крылом. Четырех уложило насмерть и около десятка покалечило. Погибли мои одноклассницы – Рыжикова Надя и Новикова Маша. Фамилии двух других из соседней деревни за давностью лет уже не помню.

После освобождения в 1944-м году открылась в наших краях семилетка. Война еще где-то шла, уже за пределами Белоруссии, и все с нетерпением ждали победы. Но кто мог об этом сообщить? Только почтальон. И все-таки кто-то прослышал об этом важном для всех событии раньше. В школе сразу стало празднично, все вышли на улицу. Видим – бегом бежит девчонка-почтальон. Белый платок развернула перед собой, подбежала и упала в изнеможении. Только успела прошептать одно слово: «Победа!» Так хотелось поделиться долгожданной радостью.

Начался митинг. Директор стал выступать и тоже упал. Переволновался, бедняга.

Ну а после войны как? Ни хлеба, ни зерна, ничего! Выбрали женщин покрепче и отправили пешком в Шклов. За семенным зерном. Несли они его на своих плечах. Принесли, а есть-то все равно нечего. Спасало то, что была весна. Прямо в поле собирали перезимовавший картофель. С одного боку клубень беленький, а с другого – зеленый. Собирал его и я. Полведра наберешь за полдня и несешь домой. Мать вырежет ненужное, а из крахмала испечет плюшки. Это сейчас есть не хотят, а тогда – только давай. Все годилось, на что теперь и смотреть бы не стали.

Седьмой класс окончил в 1946 году и подался было в Могилевский медицинский техникум. Но не успел, прием закончился. Но тут такой же техникум открылся в Гродно. Из четырех наших только я туда и поступил. Учился вот так: днем – в аудитории, а к вечеру, отсидевшись в соседнем скверике, снова стараешься в нее проникнуть через оставленное неприкрытым окно. Чтобы в ней же и переночевать. Больше было негде. Так продолжалось недели две. Кончились сухари, и пришлось поехать домой. Ехал, естественно, без билета. На крыше поезда. И кто-то выпустил в это время очередь из пулемета по паровозу. Нас ссадили с крыши – и в НКВД. После допроса, правда, отпустили. Мать дома заявила: «Никуда больше не поедешь! Иди в школу!»

А занятия в ней уже шли целый месяц. Директор спросил: «Где документы?» Я ответил, что в Гродно, и все ему объяснил. «Ладно, посиди! – разрешил он, – пока документы не получим». Но я сразу стал хорошо учиться, и никаких бумаг уже не потребовалось.

В деревне Забродье, что в восьми километрах от нас, окончил в 1948 году девятый класс. В десятый пришло только три человека, и его не открыли. Оставался такой выбор: в Шклов (за семнадцать километров) или в Копысь (за шесть). Дорога в Копысь идет все время лесом, и я остановился на Шклове. Вставать приходилось еще ночью. Естественно, не высыпался, а тут еще проблемы с паромом – школа-то на другой стороне Днепра. Иногда пока до него докричишься, время ушло. Стал частенько опаздывать. Пришлось перевестись в Яковлевичи, в среднюю школу соседней Витебской области. Ее и окончил. Ну а потом – лесотехнический институт в Минске, аспирантура и так далее.

В тот день на границе

(вспоминает Анатолий Мееровский)

Родился в 1936 году в Минске. Исследователь в области мелиоративного почвоведения. Доктор сельскохозяйственных наук, профессор. Лауреат государственной премии в сфере науки.

Время не лечит от тягостных воспоминаний о Великой Отечественной. О непосредственных участниках не говорю – они видели и пережили несравненно больше. Но где они теперь? Кому в сорок пятом было 19, сейчас – 89. Но есть еще их дети. Их цепкая память тоже кое-что сохранила.

Когда началась война, мне было пять лет. Отца почти не помню, он был кадровый военный, танкист. Мы жили в маленьком городке Львовской области Украины с романтическим названием Сундова Вишня. Мама рассказывала, что большая часть местного населения говорила по-польски, и дети приезжих военных успешно им овладели. Городок утопал в зелени, было множество садов. Райский уголок, жизнь в котором в одночасье померкла.

Удивительно, но первый день войны – 22 июня 1941 года – стоит перед глазами во всех деталях и мелочах. Ночью по тревоге воинская часть покинула город. Ни жены, ни тем более дети не знали, что произошло. Учебные тревоги были не редкость, поэтому никто не паниковал. Но уже утром стало понятно – война!