Под прицелом войны

Краснозвездным приходилось нелегко. Как они крутились в этом бою! То свечкой взмывали вверх на полных оборотах мотора, то камнем ныряли вниз, уходя от вражеских выстрелов. Дух захватывало, когда глядел с земли на этот неравный поединок. И все-таки один был подбит. Кажется, такая же участь постигла на отходе и второй. Но какое мужество проявили оба!

Город еще оборонялся, а армады зловещих воздушных машин волна за волной накатывались уже в сторону столицы. Происходило это обычно под вечер. С тяжелым гулом они плыли над деревенскими крышами. И так низко, что казалось, будто любую можно запросто достать камешком из хорошей рогатки. Под крыльями железных птиц отчетливо выделялись черные жирные кресты.

– На Москву пошли… – раздался протяжный мужской голос. Не успел он затихнуть, как над западным концом деревни возник и стал неудержимо нарастать новый металлический звук. С приближением он как бы дробился, ширился, сотрясая воздух и наводя невольный страх на все живое на земле.

– Кто же такую силищу остановит? – тихо шептали и крестились на иконы старушки.

Остановить, слава Богу, нашлось кому…

Последнюю точку в отступлении наших войск через деревню поставил неизвестный солдат, видимо, отставший в ходе оборонительных боев от своей части. Эту историю я знаю только со слов тети Фрузы, дружившей с моей мамой. Вот ее рассказ, запомнившийся необычностью происшествия.

Однажды ранним утром, когда еще топились печи, к ней в избу заскочил зверски проголодавшийся человек в измятой военной форме наших войск. Хозяйка пекла в это время лепешки. Горка их уже стояла в миске на столе и поджидала еще спящих малышей. А на сковородке дозревала очередная порция любимой детской еды.

Ни слова не говоря, пришелец метнулся с порога к столу и, практически не жуя, а только глотая, в один момент перекидал содержимое посудины себе в рот. Затем также молча выхватил из печи сковороду и расправился с недопеченным. А в завершение проглотил остаток сырого теста. В величайшем изумлении хозяйка глядела на эту немую сцену и гадала, кто же перед ней: догоняющий своих, бежавший из плена, или просто дезертир. Объяснений она не дождалась. Незнакомец исчез так же стремительно, как и появился. Словно привидение!

– Солдат, видно, заглянул сначала в окно и осмотрелся, – рассуждала потом женщина. – Поняв, что ему ничего не угрожает (мужика в хате нет, и вход удобный, скрытный, с обратной от улицы стороны), открыл дверь и решительно двинулся к столу. Голод не тетка! Да и времени на разговоры у него просто не было. Он и так рисковал.

Как служивый очутился в нашей безлесной, опасной для передвижения местности и куда направился дальше, так и осталось загадкой.

«ПОД НЕМЦЕМ»

Это выражение, порожденное войной, стало ходячим среди населения как в те окаянные годы, так и долгое время после. Все прекрасно понимали, что «под немцем» – значит, на оккупированной территории. Но первое – короче и удобнее в обиходе. Им чаще всего и пользовались.

Первыми же в нашей деревне после небольшого затишья объявились вовсе не немцы, а финны – так утверждали взрослые. Злые, как звери. За косой взгляд в их сторону запросто могли пристрелить. У нас в землянке они изрезали зачем-то подушки и матрацы и вытряхнули из наволочки на пол заготовленные для нас впрок сухари и домашнее печенье. Причем ее не развязывали, а вспороли ножом. То ли слишком торопились, то ли ради устрашения. Очень возможно, что это был обыск по подсказке. Мол, здесь живет семья учителя – сторонника и проводника советской власти. Не мешает хотя бы припугнуть…

Впрочем, это могли быть и не финны, а другие пособники немцев в их злодеяниях. Паспорт у них никто ведь не спрашивал. И вряд ли кто из деревенских разбирался в чужих языках. Но так я понимаю теперь, когда знаю не только об эсэсовских карательных отрядах; а тогда верил тому, о чем говорили старшие.

Финны исчезли так же внезапно, как и появились, и деревню время от времени стали контролировать немцы, любители кур и всего остального, вплоть до самогона. Появлялись они обычно днем, а ночью в окошко осторожно стучали иногда партизаны и тоже просили еду или одежду.

Население и само остро нуждалось в продуктах – кормильцы-то ушли на фронт – и при каждом удобном случае заготавливало их впрок. И понадежнее припрятывало. Памятен такой случай. В самом начале войны на взгорке между нашей и соседней деревнями была подстрелена случайной пулей пасущаяся там лошадь. Лошадиного мяса раньше никто в рот не брал. Брезговали (гребовали, как говорилось в народе). А тут сразу несколько человек пришло с ножами, чтобы отрезать себе по куску. Был среди них и наш житель.

– А что ждать, – пояснил он любопытным. – Неизвестно, чем скоро питаться станем. Старой власти нет. На новую тоже нельзя рассчитывать. Спасайся сам, как можешь.