Под прицелом: Бывший разведчик разоблачает махинации БНД

Наконец, он измельчил ее до размера хлебных крошек, которые прямо на глазах нашего начальника растер меду ладонями и с наслаждением высыпал ему на бумаги. Со словами: – Вот так – я сказал! Больше вы со мной не сможете так поступать. Больше никогда! – он, как тореадор, только что победивший быка, вышел из святая святых – кабинета начальника реферата.

Это выступление моего партнера не упоминалось в Службе больше никогда и ни в какой форме. С одной стороны, не было никакой прямой реакции тогдашнего шефа, но и слова "кредитная карточка" никогда не упоминались больше в нашем присутствии. По крайней мере, до сегодняшнего дня, когда началась подготовка к поездке в Вену.

Вечер с Хайке

Красавица Хайке была хорошей коллегой и проявила полное понимание: – Забудь про карточку "Виза"! Я все объясню Олли /имелся в виду Ольгауэр/.

Мы договорились встретиться еще раз в тот же вечер. Так как я уже следующим утром собирался уезжать на поезде домой, то уже переселился в одну из гостиниц в центре Мюнхена. Хайке забрала меня из отеля. Мы были знакомы с 1995 года и уже много месяцев проработали вместе. Но я мало знал о ней, разве лишь, что эта трудолюбивая молодая женщина жила в квартире на юге баварской столицы.

Ее, как и многих других сотрудников ужасно раздражал дилетантизм шпионской фирмы. "Шоумены", как она их порой называла, с более высоких уровней руководства были для нее кошмаром. Лишь немногих она действительно уважала. А как красивой женщине ей было еще тяжелее. Кроме всего прочего, ей мешало и то, что она никогда не скрывала своей критики. В общем, за словом в карман она не лезла.

Хайке очень повезло, что ее шефом оказался такой опытный и болеющий за дело человек как Ульбауэр. Он прекрасно воспринимал ее открытую манеру высказываться без задних мыслей. Он сам был достаточно откровенным человеком и не принадлежал к числу тех руководящих "павлинов", которые бесчинствовали в Пуллахе. Сотрудничество с Франком Оффенбахом тоже сложилось хорошо. Они оба прекрасно понимали друг друга и установили между собой великолепные рабочие отношения. В общем, они составили очень гармоничную тройку.

Когда Хайке вошла в отель, я уже ждал ее в фойе. – Куда мы пойдем? – спросила она сходу. – Недалеко, – предложил я. – Ты знаешь что-то поблизости? Чтобы можно было посидеть спокойно? – спросил я ее.

Она тут ничего не знала, кроме давно известных мест сбора туристов. Потому мы пошли в сторону ворот Изартор и нашли там итальянский ресторан. На нем мы и остановились. Началась длинная и милая беседа.

Хайке благодаря своей работе в БНД была прекрасно знакома с обстоятельствами моей жизни, потому она, не стесняясь, рассказывала удивительно много о самой себе и об ее прежней жизни. В ее рассказе БНД, разумеется, играла центральную роль. Несмотря на множество разочарований по службе она все еще сохранила энтузиазм. Я давно восхищался ее энергичностью. Для нее ежедневная рутина в Пуллахе была чем-то вроде интеллектуального тренинга на выживание. Она видела большие и маленькие системные ошибки, но могла в душе дистанцироваться от них, стараясь не придавать им слишком большого значения. При всем этом, она не была из тех, кто тупо идет в стаде.

Хайке разительно отличалась от многих коллег, старательно улыбавшихся на службе, но в душе давно распрощавшихся со своей профессией. Мне было приятно видеть, что она как и прежде демонстрировала цепкость и энтузиазм, потому что по ее убеждению случаи измены следовало обязательно раскрыть. Ее открытость удивляла меня. Такую четкую позицию редко встретишь среди коллег. Это был бальзам на мою израненную душу.

В то время я никогда не мог бы предположить, что и эту храбрую женщину проглотит и переварит, сделав "своей", аппарат БНД, точно так же, как он сделал со всеми остальными. Я вовсе не осуждаю ее, ведь в реальности у нее не было никаких шансов.

За день до моего дня рождения она написала мне письмо. В нем чувствовалось, что тактика войны на истощение, которую вели против нее новые шефы, постепенно приносила свои плоды. Единственная и последняя сотрудница бывшего реферата 52 DB, она все еще сидела на своем старом месте. Там она судорожно пыталась устоять против враждебности новой руководящей клики и при этом сохранить самообладание. Ей пришлось пережить все, что происходило за прошедшие месяцы вокруг "Дела Фёртча". Единственная из тех, кто должен был различать правду и ложь, она вела бесперспективную борьбу в одиночку, пытаясь защитить то, что уже прошло. Я думаю, что если у кого-то в такой ситуации не пострадает психика, то он не совсем нормальный.

Беспощадная бесцеремонность целого аппарата была очевидна. "Снаружи", то есть там, где и должны были бы проявляться способности этого ведомства, БНД десятилетиями регулярно демонстрировала свою несостоятельность. У меня давно сложилось впечатление, что эту импотенцию в Службе компенсировали удивительной недобросовестностью, бесчестностью и злобностью "внутри". Вряд ли где-то еще это было столь явно видно, как здесь.