Под покровом ночи

Роанна одинаково сильно была привязана к Уэббу и к Давенкорту, страдая от каждой попытки вырвать ее отсюда. Но теперь впервые она подумала об отъезде. Ведь у нее здесь ничего не оставалось, и она без сожаления могла отправиться в колледж, тем более что все этого так хотят. Там она начнет новую жизнь, там ее не знают и не будут относиться так предвзято, как здесь.

Но сначала нужно поговорить с Уэббом. Только несколько слов, а потом она уедет и постарается обо всем забыть.

Роанна посмотрела на часы. Половина третьего. В доме стояла тишина. Она должна поговорить с Уэббом, даже если там Джесси, для нее это уже не имеет значения.

Но если Уэбб еще не вернулся? Ведь он уезжал в таком взбешенном состоянии! Но даже если он в доме, вряд ли они сейчас спят с Джесси в одной постельке. Может, он где-нибудь внизу, например, в кабинете или в одной из пустующих спален. Тогда она скажет несколько слов Джесси. Роанна скользнула в холл, похожая на привидение в своей белой ночной рубашке. Ей не нужно было зажигать свет — она так часто бродила по Давенкорту, что знала все его укромные уголки,

Перед комнатой Уэбба и Джесси она остановилась. Решив не стучать, Роанна повернула ручку двери.

— Джесси, ты здесь? Мне надо поговорить с тобой.

Пронзительный крик разорвал легкую ткань ночи. Его звук все усиливался и наконец резко оборвался. В комнатах стал зажигаться свет, даже в конюшне, где ночевал Лойел, вспыхнули окна.

Послышались сонные, встревоженные голоса внезапно разбуженных людей и приглушенный звук бегущих ног. Первым в комнату вбежал дядя Гарлен.

— Боже всемилостивый! — в ужасе прошептал он, и в его голосе не было привычной фальши.

Зажав руками рот, как будто удерживаясь от нового крика, Роанна медленно отступила от тела Джесси. Взгляд ее карих глаз казался взглядом слепой.

Глория вбежала в комнату одновременно с Люсиндой. Обе женщины в ужасе остановились перед чудовищным кровавым зрелищем. Краска сошла с лица Люсинды. Она глотала ртом воздух, но не могла произнести ни звука. Глория обняла сестру за плечи, не спуская дикого взгляда с Роанны.

— Господи, ты убила ее… — Голос Глории с шепота поднялся до истошного крика. — Гарлен, посылай за шерифом!

Двор перед домом и все подъездные пути были запружены машинами, и их фары мрачным фейерверком сияли в темноте. Во всех окнах Давенкорта горел свет, дом был полон полицейских.

. Все члены семейства, за исключением Уэбба, собрались в большой гостиной. Люсинда тихо плакала. Ее плечи были скорбно опущены, на лице застыло выражение горя и опустошенности. Глория, сидящая рядом с ней, тихо говорила ей что-то бессвязно-утешительное. Позади них стоял Гарлен. Покачиваясь взад-вперед на каблуках, он важно отвечал на вопросы, кстати и некстати глубокомысленно высказывая свое мнение по поводу происшедшего. Он купался в лучах всеобщего внимания, обращенного на него, — ведь он был первым свидетелем происшедшего, не считая Роанны.

Роанна одиноко сидела в противоположном углу комнаты. Неподалеку стоял помощник шерифа. Она понимала, что он находится здесь специально, чтобы следить за ней, но ей было все равно. Лицо ее застыло, и на нем двумя провалами чернели глаза. Изредка она обращала полубессмысленный, затравленный взгляд туда, где сидели ее родственники.

Остановившись в дверях, шериф Сэмюэл Боули Уоттс незаметно наблюдал за ней. Он смотрел на ее худые руки, на всю ее хрупкую фигурку в ночной рубашке, такой же белой, как и лицо. На шее слабо и часто пульсировала жилка. Он повернулся к одному из своих помощников:

— Пошлите за доктором, чтобы он осмотрел девочку. Кажется, она в шоке.

Бедняжка, ей скоро придется давать показания, и для этого у нее должна быть ясная голова.