Под опасным солнцем

— Почему бы и нет, мне очень нравится этот символ, Эната.

Мануари заводится с пол-оборота.

— Сам по себе он ничего не означает. Татуировка — это рассказ, алфавит, все равно что китайские иероглифы. Эната — всего-навсего одна буква, одна нота, он имеет смысл лишь в соединении с тем, что его сопровождает, и в зависимости от того, где и как он размещен.

— Мне бы хотелось перевернутого, — уточняю я.

Горящий взгляд словоохотливого гида тут же скрывается за маской сдержанной ярости. Маска охотника. Недостает только копья и болтающегося на груди ожерелья из кабаньих зубов.

Он прекрасен и вместе с тем ужасен.

Что я такого сказала?

— Не знаю, стоит ли. У перевернутого Энаты есть определенное значение. Он… Он обозначает… врага.

Врага.

Какого врага?

Мне это ничего не дает. Каким образом жертвы этого Метани Куаки, насильника из пятнадцатого округа, могли оказаться врагами человека, который напал на них и задушил? Я уверена, что есть что-то еще, другое значение. Значение, о котором догадался Пьер-Ив, разбрасывающий свои камешки, будто зловещий Мальчик-с-пальчик.

Без пяти двенадцать.

Ничего не поделаешь, я хочу, чтобы он признался, а времени на тонкие намеки у меня не остается.

— Кстати, насчет татуировок, моя подруга набила себе татуировку с Энатой, здесь, на острове, много лет назад, мастера звали… — Делаю вид, будто припоминаю. — Э-э… Метани… Метани Куаки. Может быть, вы его знали?

Я слишком затягиваю паузу, произнося это имя, Метани Куаки. И сразу это понимаю.

Понимаю и то, что Мануари его знает, но больше ничего не скажет.

Здесь, кроме тату, придумали и другое слово — тапю.

Что за дура, что за сыщица-неудачница! Свое первое расследование в одиночку я провалила! К сожалению, эта глава в моей океанской бутылке закончится большим вопросительным знаком.

Мануари уже разворачивается, вежливо, но непреклонно. Задница у него очень красивая, и я никогда не узнаю, есть ли на ней татуировка.

Ну хоть к обеду не опоздаю.

Дневник Маймы Радиомолчание

— Чем они занимаются?

— Полицейские уже должны быть здесь!

— Сколько можно, тело Титины нашли больше пяти часов назад.

Разговоры за столом у Танаэ пересказать нетрудно, они все крутились вокруг единственного вопроса: почему полицейские из Папеэте все еще не появились? Последний самолет приземлился в час дня, и в нем не было ни одного пассажира в форме.

Честно говоря, меня это тоже удивило. Каждый, вернее, каждая исполнила свою арию. Начала мама:

— Янн, есть какие-нибудь новости? Ты им перезвонил? Они сказали, в котором часу приземлятся?

Мой капитан после короткой паузы ответил:

— Да, я все время звоню, не даю им покоя. По самой последней информации, борт ACJ318 с полицейскими направили на острова Гамбье — на острове Мангарева буйно помешанный взял в заложники половину своей семьи. Им это дело показалось более срочным по сравнению с семидесятилетней старушкой, которую не воскресить.

Мама возвела глаза к небу, запрокинула голову и выпятила бюст, как будто боги могли дрогнуть при виде ее декольте. Элоиза рисовала паутину на бумажной салфетке. Клем придвинула себе стул и села. Она опоздала и прибежала запыхавшаяся. Фарейн тоже пришла с опозданием, одновременно с ней. Янн ничего не сказал. Все собрались вокруг стола, в том числе Танаэ и обе ее дочери, и он, должно быть, подумал, что они были вместе, что его указания — не оставаться в одиночестве — выполнены. Я-то знаю, что это не так.

Клем уходила поработать, может, спускалась в деревню для расследования, хотя эта упрямая ослица точно скажет, будто всего лишь собирала материал для своего романа. Что она приняла все необходимые меры предосторожности. Ну то есть это я так предполагала, я не успела с ней поговорить, мы только многозначительно друг дружке улыбнулись, показывая этим, что все в порядке. Фарейн-майорша тоже сослалась на то, что ей хотелось побыть в тишине. Может, читала и перечитывала «позаимствованную» у ПИФа рукопись «Земля мужчин, убийца женщин» в поисках новых улик?

Тайна, радиомолчание и полная чушь.

После того как Янн объяснил отсутствие полицейских, за столом больше никто или почти никто не разговаривал. Блюдо с карри из махи-махи, чудовищной зеленой рыбы с синим гребнем, передавали без единого слова. К нему едва притрагивались, а Танаэ не осмеливалась уговаривать.

Настроение было такое, будто это последний обед и нас всех должна была прикончить отрава.

Я слишком резко отодвинула стул, встала, стараясь выглядеть естественно, забрала салатник с белым рисом и унесла его в кухню, напоследок взглянув на Клем, потом на Янна.

Капитан, когда мама спросила тебя насчет полицейских из Папеэте, ты слишком долго молчал.

Что ты задумал?

Янн

Янн провожал Майму глазами до тех пор, пока та не скрылась в кухне. Он знал, что у нее за план: забрать после обеда у кого вилку, у кого — нож, у кого — ложку, чтобы получить хорошие, четкие отпечатки пальцев каждой.

И кто-то из сидевших за столом непременно окажется убийцей.

Майма ни о чем не догадывалась!