Под Одним Солнцем

Лозинский передвигался по холлу гостиницы неторопливыми, мягкими шагами. Такими же мягкими, плавными были его жесты, бархатистый голос искренен и убедителен. Лозинский имел счастливую внешность человека, который просто не может быть не прав. Даже прописная истина в его устах казалась откровением. Однако Ратинов упорно не поддавался гипнозу.

— Пустые слова, — сказал он, нетерпеливо дернув плечом. — Просто слова, которыми вы хотите замаскировать основную сущность охоты — убийство. Погоня и убийство. Этим охота была всегда.

— Послушайте, — Лозинский протестующе вытянул руку, — разве я похож на убийцу? Или Вениамин? А Маргарита?

— Не похожи, — согласился Ратинов. — Но это ничего не значит. Лицензии на убийство у вас в кармане — эти ваши лицензии на отстрел.

Маргарита улыбнулась, посмотрела сначала на Веню, потом на свое отражение в зеркальной поверхности стола.

— Кстати, что вы сегодня ели за обедом? — вдруг спросил Лозинский.

Ратинов пренебрежительно искривил губы.

— Я уже понял, что вы хотите сказать. Совершенно не в этом дело.

Но Лозинский не желал отказаться от удовольствия привести заготовленный аргумент.

— Именно в этом. Сегодня за обедом вы кушали филе из говядины. Говядина эта не так давно гуляла по зеленым полям с колокольчиком на шее. У нее была добрая морда и красивые глаза. Может, это действительно ужасно, но перед тем, как зажарить на сковородке, ее умертвили. Или убили — это одно и то же.

— Нельзя смешивать добывание пищи с убийством для развлечения.

— Отчего же только для развлечения? Разве вам не нравится одежда из шкурок монсов? Нежнейший, шелковистый мех. Ни одна имитация с ним не сравнится. Это же настоящее чудо природы. Далее. Как прикажете регулировать их численность на планете?

— Сомневаюсь, чтобы они особенно нуждались в такой опеке, — скептически заметил Ратинов.

— И напрасно. Незадолго до первого появления человека на Дорионе популяция монсов была на грани вымирания. У них почти не осталось естественных врагов, что привело к совершенно пагубным последствиям. Великолепные погодные условия, изобилие пищи — и неизбежная катастрофа: взрывное увеличение численности, регресс и вырождение вида.

— Ты не совсем прав, — негромко сказал Вениамин. Он впервые вмешался в спор. — Я слышал иное мнение по поводу резкого сокращения количества монсов. Предполагается, что причиной была эпизоотия. Какой-то вирус-мутант… Такое когда-то случалось и на Земле.

— Большинство в данном случае думает иначе.

— Вы сказали: почти не осталось естественных врагов? — заинтересованно переспросил Ратинов. — Что значит «почти»?

— Тут тоже не совсем ясный момент в экологии планеты, — обрадовавшись возможности прекратить неприятный спор, Лозинский уселся так, чтобы видеть одновременно собеседника и Маргариту, и принялся объяснять. — «Почти» — значит, что вообще-то хищники есть. Но их довольно мало и они сосредоточены в определенных зонах леса. Хотя условия в этих зонах ничем не отличаются от условий любых других областей.

— Заповедники?

— Заповедники? — Лозинский удивленно поднял брови, потом усмехнулся. — Похоже. Однако представить монсов в качестве заботливых хозяев этих хищников довольно трудно. По уровню развития монсы гораздо ниже земных мартышек, хотя имеют с ними определенное сходство. Хорошо развитые верхние конечности, например. Но мозг — примитивен крайне. Собственно, о загадках планеты вы и сами можете рассказать немало. Насколько я знаю, вы прилетели на Дорион не развлекаться, а в связи с находкой наскальных рисунков?

— Да, — кивнул Ратинов, — только рассказывать пока нечего. Я еще ничего не видел и не имею даже собственного мнения. Знаком с этими рисунками только по фотографиям. Надеюсь завтра в городе узнать о них несколько больше. Но загадки действительно немалые. Разума ведь на планете нет. А рисунки не так стары.

— …не обнаружено, — тихо сказал Вениамин.

— Что вы сказали?

— Мне кажется, что, говоря о разуме, уместней было бы употребить слово «не обнаружен».

— Не вижу особой разницы, — возразил Ратинов. — Специалисты по Дориону гарантируют, что разумные существа не смогли бы остаться незамеченными на планете. Эти рисунки — единственное свидетельство. Разумеется, если они не мистификация.

Двери отворились, и в холл вошли люди в блестящих от влаги накидках, с одинаковыми рюкзаками и зачехленными винтовками. Прибыла еще одна группа охотников. Ратинов поднялся.

— Ну вот, пришел аэрокар из города. Мне пора. Удачной охоты.

Голос заведующего факторией был монотонен и тягуч, как дождь, безостановочно кропивший из серой небесной тверди на шлемы охотников.

— Каждый из вас имеет право добыть только трех монсов, — говорил Соол, — только трех. Запрещено убивать животных в возрасте до двух лет и самок с детенышами. Запрещено выходить за пределы отведенного для охоты сектора. Запрещено использовать гипноприманки и акустические парализаторы…

— Господи, как надоело! — прошептала Лозинскому Маргарита. — За последние сутки четвертый раз слушаю одно и то же. Хоть бы слова местами поменял.