Под Одним Солнцем (СИ)

— Постойте! — с отчаянием закричал Иконников. — Вы ведь понятия не имеете, что можно там делать и чего нельзя! Вы такого натворить можете! Вернитесь!

— На месте разберусь! — обернувшись, крикнул Сергей. — Что я, маленький? Я осторожно буду!

— Стой, стрелять буду! — вдруг завопил сержант Воронков и действительно расстегнул кобуру. — А ну, быстро прекрати! Слазь, говорю!

— Иди ты, сержант, знаешь куда! — невнятно отозвался Сергей и нырнул в окошко.

Сержант Воронков, побурев от негодования, кинулся к водосточной трубе.

— Я т-тебе покажу! — прохрипел он на бегу.

— Стой! — крикнул вдруг Иконников. — Назад!

Очертания дома внезапно расплылись, заструились, как отражение в реке. Но все же было видно, что тот угол, к которому устремился сержант, обваливается. Посыпались кирпичи в белом облачке известковой пыли, увлекая за собой проржавевшую водосточную трубу. Но грохот камней и железа был тут же приглушен странным чмокающим звуком — будто вода без остатка всосалась в незримую гигантскую воронку. И вслед за этим…

— А-ах! — как один человек, простонала толпа.

Дом исчез. Исчез на глазах у всех. Теперь со двора отлично была видна Красноармейская улица, мостовая, ограда сквера. А на месте, где только что стоял дом № 12, возникла невысокая кольцевая гряда, похожая на кольца плоских лунных кратеров. Она обрисовала очертания довольно правильного круга метров двадцати в диаметре. И пространство внутри круга и сама гряда выглядели так, словно существовали тут извечно: росла на них та же пропыленная, с проплешинами гусиная травка, что и на всем дворе, и так же торчали из почвы красные обломки кирпичей.

Иконников бессознательно схватился за щеки и, мучительно морщась, словно от нестерпимой зубной боли, раскачивался и повторял: «Что он наделал, ох, ну что же он наделал!»

Оцепенение начало постепенно спадать, люди зашевелились, ошеломленно и встревоженно переговаривались.

Иконников, бормоча что-то себе под нос, подошел к странной гряде, шагнул на крутой скат — и вдруг остановился, недоверчиво разглядывая что-то у себя под ногами.

— Любопытная штука! — негромко сказал он, обращаясь к ученым. — Очень устойчивая оптическая иллюзия. На деле здесь нет ни малейшего подъема.

Не дожидаясь, пока подойдут коллеги, он двинулся дальше. Неуклюже ставя ноги и смущенно улыбаясь, он добрался до самого верха — по крайней мере всем казалось, что он стоит на гребне гряды. И все видели также, что он вдруг резко качнулся назад, с трудом удержав равновесие, а потом как-то странно, бочком двинулся по гребню гряды, вытянув перед собой руки ладонями вперед. Пройдя таким манером метров десять, он спустился вниз.

— Это мнимая гряда — нечто вроде загородки, — вполголоса сказал он ученым. — Над ней — защитное поле. Вроде того, что начиналось у боковых стен. Только здесь оно совершенно прозрачно и не искажает изображения, видите?

— И что же это, по-вашему, должно означать? — криво улыбаясь, спросил высокий полуседой человек с болезненно-желтым лицом.

— Есть у меня кое-какие предположения… — неуверенно начал Иконников.

— Ой, что же это? — с ужасом прошептала Лена, уставившись в потолок. — Кто может там ходить? Никто ведь не может! Ну, Мирон Остапович, ведь никого там нет, правда? Это нам просто кажется! Потому что нервы у всех никудышные.

Бандура долго откашливался и утирал лоб платком: ему не хотелось огорчать Лену. Но что поделаешь — истина дороже.

— Нервы, они, конечно… — сказал он осторожно. — Но это одно дело. А другое дело — это то, что в данный момент у вас по чердаку кто-то нахально топает. И я его сейчас на горячем застукаю! От меня не уйдет!

— Да нет там никого! — с отчаянием сказала Лена. — Ну откуда он там возьмется, сами подумайте!

И тут Анна Лазаревна сообразила, что они оба ничего не знают про чердачное окно.

— Видите ли… — начала она. — Возможно, что кто-нибудь все же пролез сюда через окно…

Анна Лазаревна сбивчиво и поспешно начала излагать, что произошло в их отсутствие. Но Лена даже не дала ей договорить.

— Ой, так чего же мы тут сидим?! — закричала она, сияя от радости. — Надо звать наших мужчин — и вылезать туда! Ой, нет, ну просто не верится! Анна Лазаревна, золотко, у меня ну просто камень с души свалился!

Бандура молча вживался в радость. Он только поматывал головой и блаженно щурился. Однако он, как и подобает мужчине, сохранял ясность разума. Поэтому шаги на чердаке ему не понравились своей бестолковостью.

— Ну залез в окно — хорошо, — сказал он, прислушавшись к беготне наверху. — Так ведь не затем же он лез, чтобы чердак осваивать, верно? Он к нам сюда должен в первую очередь бежать! А этот чего-то как дурной на чердаке толчется туда-сюда! Вот он, может, там всю проводку и попортил! Может, это хулиган какой! Ну я ж его!

И Бандура, свирепо хмуря брови, двинулся к выходу. Но в это время шаги на чердаке ускорились, потом вдруг оборвались и через секунду загромыхали по железным ступенькам лестнички, ведущей на чердак. Кто-то остановился на площадке у дверей квартиры Ушаковых.

Лена на цыпочках подобралась к двери, тихонько приоткрыла ее и выглянула на площадку.