Под одним солнцем

Дальнейшее происходило словно в тумане. Пришел врач, долго исследовал мое тело, делал какие-то уколы, задавал какие-то вопросы, но я не отвечал и не шевелился. Потом меня увезли в клинику, где пытались привести в чувство, фотографировали в жестких лучах, брали анализы, записывали кривые биения сердца. Врачи суетились и тревожились - я оставался неподвижен и пассивен. Наконец меня положили в отдельную комнату и оставили одного.

Трудно сказать, сколько я пролежал там, - время для меня в тот период не существовало, но постепенно интерес к жизни стал возвращаться, я несколько раз шевельнулся и вдруг почувствовал, как сон властно заволакивает сознание, и, не успев понять этого, я уже провалился в его темную бездну.

...В комнате разговаривали. Сквозь сладкую полудремоту я разобрал голоса биолога и Кора:

- Нет, сейчас он просто... э... дышит, то есть спит, я хочу сказать. Просто спит, нормальным человеческим сном...

- Вы считаете, все обошлось благополучно?

- Да, вполне. Снимки показали, что не растянута даже ни одна связка. Просто восхитительно... то есть удивительно, конечно! Редкий организм. Имейте в виду, он принял синзан после того, как перенес громадную физическую нагрузку, и еще два часа просидел в гравикамере.

- Значит, вы считаете, что он может лететь?

- Разумеется, он совершенно здоров. Посмотрите сами на эти... э... кривые. Трудно представить себе что-нибудь более нормальное. Он чудесно преодолел этот шок. Знаете, со мной однажды тоже было нечто подобное, только не в столь резкой форме, правда, и нагрузка у меня была меньшая, но мой декримент оказался более слабым, я окончательно пришел в норму только через восемнадцать часов, а он...

- Хорошо, оставим его. Пойдемте, я не снимаю тогда его с полета, в других отношениях он мне подходит...

Они удалились. Я открыл глаза и осмотрелся. Сверкали ослепительной чистотой стены клинической комнаты, окно задернуто, горел свет. Я привстал на постели и отодвинул штору. На улице было уже темно, - значит, я провел здесь около десяти часов. Страшно хотелось есть, но это желание кто-то предвидел на столике передо мной стояла париса, настоящая париса, а не блюда нашего надоевшего рациона. Кроме того, в графине искрилась какая-то жидкость.

Когда я расправился с едой и снова лег, наслаждаясь ощущением приятной тяжести в желудке, открылась дверь и в комнату вошел Конд. С таким унылым видом, какой был у него, обычно ходят утешать родственников умершего. Впрочем, вид его соответствовал миссии: он на самом деле пришел меня утешать.

- Как чувствуешь себя, Антор? - спросил Конд, усаживаясь напротив.

Я набросил на лицо маску страдания:

- Ничего, сносно.

После этих вступительных фраз наступила пауза. Я молчал из любопытства, ожидая, что он скажет дальше, а Конд, видимо, просто не знал, как поддерживать разговор. Наконец, он раскрыл рот:

- Так вот, дружище... Скверно получилось... Что врачи говорят? Сможешь ты потом летать?

- Как будто смогу.

- Это хорошо. - Он вздохнул. - А об Арбинаде не жалей, никуда она не денется, назначат еще экспедиции, и мы с тобой... Зато сейчас останешься с Юрингой, она будет очень рада.

- Конечно, рада, - подтвердил я, - только на что мы с ней жить будем...

- Я вам дам, у меня есть запас, потом вернешь когда-нибудь. - Конд оживился и полез в карман. - Тебе хватит восемьсот ти?

- Не нужно. Ты и так был слишком добр к нам...

- Возьми, не стесняйся... На Арбинаде еще нет магазинов, и мне они сейчас не нужны.

- Я не стесняюсь...

Мы снова замолчали. Я с трудом сдерживал улыбку, отлично понимая то чувство неловкости, которое он испытывал перед лицом свалившегося на меня, как ему казалось, несчастья. Однако какое-то озорство заставило меня продолжать эту невинную игру.

- А когда тебя выпустят, ничего не говорили?

- Говорят, скоро.

- Да, еще бы, они всегда спешат отделаться...

- Точно, Конд, спешат. Я слышал, что выпустят завтра.

- Завтра? Да я им... Я... Я пойду к этому главному мяснику, и покажу ему! Они запомнят Конда на всю жизнь!

Я не выдержал и расхохотался:

- Брось, Конд, я здоров, и мы полетим вместе.

Он вытаращил глаза:

- Правда?

- Правда.

- Чего же ты дурака валяешь? Знаешь, что тебе за это следует?

Он схватил меня за плечо.

- Знаю, - ответил я, изо всех сил сжав ему руку.

- Тогда держись!

- Держись сам!

Я вскочил с койки, и мы схватились в шутливой борьбе. Каким-то нечеловеческим усилием мне удалось приподнять Конда над головой и бросить на постель. Отдышавшись, он удивленно посмотрел на меня.

- Силен... однако... Это что? Синзан что ли действует?

- Действует, Конд. Действует! - радостно воскликнул я и сел с ним рядом. Мы оба засмеялись.

В эту минуту дверь отворилась и в комнату вошел недовольный врач.

- Это что такое? Что здесь происходит? Мазор Конд, вы почему сидите на постели? Немедленно встаньте и уходите отсюда, вы ведете себя неподобающе...

Конд виновато поднялся и погрозил мне.

- Извините, мазор, забылся, спасибо вам... Гоните его отсюда скорее. Он же здоров!

Махнув на прощанье рукой, Конд вышел.

15