Я три года жил средиБеловежской пущии средь окружающейтосковал среды —даже чем красивей лес,поляна ли – тем пуще —об огромном городе,где-то впереди.Никакой не урбанист,но тем ведь и печальней —без теорий – просто тактосковать во сне,на проклятом ли явухоть по Ново-Песчанойиль по Горьковско-Тверскойгранитной кривизне.Нагляделся я болотпод Пинском – это доля,это рок, а не земляи не водоем.Я согласен с куликом,и не напрасно поленазвано Кул́иковым, —за ним же отчий дом.Нет, березок лапать мынапоказ не будем,свою дурь исконнуюпробивать в закон —кто по городам скучалсильнее, чем по людям,без которых город сампусть и незнаком.«Как объятые счастьем двое…»
Как объятые счастьем двоевдруг объятыми всей вселеннойощущают себя на миг лишь,но за миг этот жизни ложьвсю отдашь той же необъятной,той же длительной и нетленнойледяной пустоте, к которойв одиночку всю жизнь идешь.«Не в новом районе…»
Не в новом районе,не в дальнем краютаежном – нет, язаблудился в раю,где дерево жизнисредь чащи в ночиот древа познаньяподи отличи.Ода на сорокалетие возлюбленного брата
«И навсегда простились с небытьем».
А. АхматоваЧрез изуверство иль веру, но люди не зрябратства отвека взыскуют, взыскуя добра:кровью Господней иль ближнего кровью хотя бкровно по-братски навеки связаться хотят.Несть же замены насущнейшей этой нужде,ибо без братства живут они в кровной вражде,ибо ничто не связует их крепче, родней:дети уходят из лона своих матерей;Авель Адамом и Каин Адамом рожден —рознь породивши, Адам понимает: не онсоздал их, чуя в жене сокровенный обман,что за порок первородно ему богодан.Сводится к братству людская тоска по родству:хочется сыну и хочется старцу-отцулибо сынами единого Господа стать,либо, сыскав Богоматерь (единую мать),чистого братства безгрешно достичь. И не зря:братству земному основа – та кровь, что земляпервый раз выпила из человеческих ран…Братство земное стоит на крови, словно храм.Пусть же любовь от себя укрывается в скит.Дружеством Иов по горло коростное сыт.Узами братства да свяжем развал наших дней —связи отвека отраднее нет и трудней.Брат, сорок лет, как мы братья – за этот же срокпустошь свою Моисей, наконец, пересек.И оттого ль, что запомнил младенчески янесколько лет твоего с нами небытия,я понимаю яснее, за что же мы пьемв день твоего расставанья с небытием:празднуем мы бесконечной пустыни конец,а не начало слепое. Не так ли, отец? —вечным молчаньем слова мои днесь подтверди,сына поздравь с мирозданием – алаверды.«Три раза ты приснилась мне, но первый раз коварно…»