Дорогой, ночью, любо мне
Проехать город неизвестный
И при таинственной луне
Окинуть взглядом вид окрестный,
Дома с их кровлею смешной,
С убранством странным, запоздалым,
И церкви с маковкой златой,
В богатстве, ныне обветшалом,
И хаты низкие мещан
Архитектуры произвольной,
Где русской лени Богом дан
Насущный хлеб да сон привольный…
В Москву, в Москву! В тот город,
столь знакомый,
Где родилась, где вырастала я;
Откуда ум, надеждою влекомый,
Рвался вперед, навстречу бытия,
Где я постичь, где я узнать старалась
Земную жизнь; где с собственной душой
Свыкалась я; где сердце развивалось,
Где слезы первые пролиты были мной!..
Теперь в Москву! Могилам незабвенным
Свой долг отдать, усопших помянуть
И о живых, по взморьям отдаленным
Разметанным, подумать и вздохнуть.
И Бог то весть! – быть может, невзначайно
Судьба и там порадует меня,
И счастлива свершеньем думы тайной,
На родине родное встречу я!
Ростопчины, по возвращении из-за границы, рассчитывают поселиться в Москве прочно, купили дом.
В. Берг. 1883
Из посвящения:
В АЛЬБОМ
Я не хочу для новоселья
Желать вам нового веселья
И всех известных вам обнов,
Когда-то сшитых от безделья
Из красных слов…
Пусть вера старая основой
Надежде старой будет вновь,
И, перезрев в беде суровой,
Пускай войдет к вам гостьей новой
Одна любовь.
Из посвящения:
ГРАФИНЕ Е. П. РОСТОПЧИНОЙ
(в ответ на ее письмо)
И вот, я чую, надо мною,
Не наяву и не во сне,
Как бы повеяло весною,
Как бы запело о весне…
Знакомый голос…голос чудный…
То лирный звук, то женский вздох…
А вздохи были. Были и невидимые миру слезы.
Ростопчина (мы обедали с ее мужем втроем) после обеда долго и искренно толковала со мною о себе вдвоем. Она жалуется, что ее жизнь лишена первого счастия – домашней теплоты. Она говорит, что сердце ее вовсе не создано к той жизни, какую принуждена вести теперь, и беспрестанно твердила стих Татьяны:
…Отдать бы рада
Всю эту ветошь маскарада…
Когда, насытившись весельем шумным света,
Я жизнью умственной вполне хочу пожить
И просится душа, мечтою разогрета,
Среди душ родственных свободно погостить, —
К приюту тихому беседы просвещенной,
К жилищу светлых дум дорогу знаю я,
И радостно спешу к семье благословенной,
Где дружеский прием радушно ждет меня.
Там говорят и думают по-русски,
Там чувством родины проникнуты сердца;
Там чинность модная своею цепью узкой
Не душит, не теснит…
… в нас сердце оживает,
За круговым столом, у яркого огня
Хлад зимний, светский хлад оно позабывает
И, умиленное, внезапно постигает
Поэзию домашнего житья.
Жизнь украшается только радостями, а поэзия украшает и тяжелые истины жизни.
Б.Н. Алмазов. 1851