Под маской скомороха

Новгородцы были сильно огорчены и разгневаны поспешным отъездом своего защитника. Мало того что княжеская дружина была снабжена всем необходимым – коштом, кормом, питьем, а также одарена ценными дарами, так еще вассалы Михаила Олельковича на обратном пути в Литву разграбили богатый город Рузу и несколько деревень.

А тем временем страсти в Новгороде забушевали еще сильнее. Сразу после избрания Феофила владыкой новгородские власти послали к Ивану Васильевичу посла Никиту Ларионова. Новгородцы били челом Великому князю, чтобы тот пригласил в Москву новоизбранного архиепископа для утверждения на владычном престоле, как это было прежде при всех князьях. Обычно избранный – «нареченный» – новгородцами архиепископ приезжал к митрополиту Московскому, и тот в присутствии других иерархов торжественно посвящал его в сан.

Ревнители старых порядков и обычаев торжествовали. Великий князь почтил новгородского посла богатым приемом и пиром и отпустил со словами: «Что отчина моего Великого Нова-города прислали ко мне бить челом, я, как Великий князь, жалую нареченного Феофила и велю ему быть к себе на Москву по прежнему обычаю, как было при отце моем, и при деде, и при прадеде моем, и при всех бывших великих князьях Владимирских, Нова-города и всея Руси».

Иван Васильевич тоже хорошо знал «старину»…

Но когда посол Никита Ларионов поведал народу на Вече «жалованье Великого князя», произошел открытый раскол. Как и можно было ждать, зачинщицей беспорядков стала Марфа Борецкая и ее сыновья.

– Не хотим ни за великого князя Московского, ни зваться его вотчиной! – Боярыня сверкала черными глазищами на вечевом помосте, как разъяренная фурия. – Мы вольные люди, а Нова-город вольным был и останется! Московский князь великий много обид нам принес и неправду над нами чинит! Мы хотим за короля Польского и великого князя Литовского Казимира! Он обещает нам прежние свободы и вольности!

– За короля хотим! – кричали коромольники, подкупленные Марфой.

– К Москве хотим! – кричали другие – не столько осознанно, сколько из-за привычки перечить любому начинанию, доброму или плохому.

Борьба на вече, на улицах и площадях Новгорода пошла нешуточная. Дрались на кулаках почти каждый день. Хорошо, пока дело не дошло до вооруженных стычек. Постепенно выяснилось, что умеренные, поддерживающие архиепископа Феофила и призывавшие стать под руку Москвы, оказалась в меньшинстве. А сторонники Марфы-посадницы день ото дня становились все многочисленней и сильней – в основном благодаря ключнику архиепископа Пимену, который без зазрения совести запускал руку в церковную казну и горстями сыпал золото и серебро для подкупа коромольников из черни. Да и сама боярыня не жалела денег «на благое дело».

В конце марта Иван Васильевич и митрополит Московский Филипп обратились к новгородцам с миролюбивым посланием. Возможно, поводом для этого был отъезд Михаила Олельковича – в Москве могли возникнуть надежды на благоприятные перемены в отношениях с Великим Новгородом. Но Истома думал иначе. Причиной послания, скорее всего, послужили его тревожные донесения о том, что Марфа Борецкая и ее ближние бояре готовят раскол и рвутся под защиту великого князя Литовского и короля Польского Казимира.

Через своего посла Ивана Федоровича Товаркова-Пушкина Иван Васильевич разъяснял свое понимание «старины»:

«…Отчина моя, люди новгородские, изначальна от деда-прадеда – от Великого князя Владимира, крестившего Русь, правнука Рюрикова, до великого Владимирского князя Всеволода Юрьевича. Мы владели вами, жалуем вас, и бороним от всех напастей. Но и казнить вольны, коли вы на нас не по старине смотреть начнете. И никогда не будет земля наша ни за королем польским, ни за великим князем Литовским».

Посланием было жестким. И оно могло кончиться только большой войной. Отстаивая свои вольности, которые мало касались черного люда, новгородские бояре и их приспешники были вынуждены решительно порвать со стариной общерусской. Впервые Новгород звал на стол польского короля, впервые противопоставлял себя великому князю Московскому, впервые выходил из состава Руси.

Вопрос стоял ребром: быть или не быть новгородской старине и пошлине, могуществу бояр, буйному вечу, бесправию смердов, приниженности пригородов? Быть или не быть пушным факториям на Печоре и Мезени, лихим походам ушкуйников за данью в глухие северные леса, торговле с ганзейскими купцами, набитым золотом и серебром подвалам и полатям Святой Софии, гордой осанке новгородских бояр на переговорах с великим князем Московским, самостоятельности владыки, власти Господина Великого Новгорода над огромной территорией от Валдая до Белого моря, от Ладоги до Урала?