Под Локком

И как будто этого было недостаточно, чтобы сломить меня, он был еще и без рубашки. Под его гладкой, загорелой и упругой кожей ощущались твердые, словно вылепленные, мышцы, над которыми он работал большую часть недели в спортзале. И сейчас он нависал надо мной, без какого-либо намека на дружеские отношения, как это было в Остине. Черт, это было совсем не так, как неделю назад после дня рождения его племянницы…

О, Боже. О. Мой. Бог.

Я недавно уже видела его без рубашки, но его торс был настолько хорош, что с каждым разом он нравился мне все больше и больше.

Первым, что мне снова бросилось в глаза, были маленькие стальные колечки в его идеальных темных сосках. Маленькие соски на мускулистой груди и идеальные выступающие шесть кубиков. Шесть кубиков, которые предшествовали сладким изгибам V-образной мышцы, исчезающей внизу черных боксеров… которые не скрывали массивную выпуклость у него в паху.

И тогда я вспомнила, что у него есть пирсинг и на члене.

Какого черта мне удалось не лишиться сознания — это тайна покрытая мраком. Что не было тайной, так это почему у меня во рту внезапно все пересохло. Я уверена, что перестала дышать. Любой мужчина или женщина почувствовали бы то же самое на моем месте.

Декс был лучшим из всех, кого я когда-либо видела на фото или телевидении. Я могла бы даже назвать его божественным, если бы он не выглядел так, будто работал на дьявола, а не на хороших парней. Черные и цветные линии охватывали почти весь его торс, возвышая его магическую эфемерную красоту. В течение пары последних месяцев я никогда не видела его одетого во что-то меньшее, чем джинсы и футболку, за исключением нашего пребывания в Хьюстоне и того раза, когда мы вместе спали в кровати.

И в этот момент я была признательна ему, что спустя столько времени я могу увидеть все так близко. Каждый рукав из татуировок на его руках, что я видела день ото дня, истекал кровавыми чернилами, переплетаясь в узорах на его плечах и груди. Только его живот был чист от ярких черных, синих, серых и красных чернил, которые разукрашивали его кожу. Уриэль, его татуировка-осьминог, познакомил меня со своими большими, красивыми деталями и классическим, поразительно ярко красным телом.

Я с трудом перевела взгляд от контрастных цветов к его паху и обратно. И тут заметила, что он смотрит на меня своими серьезными ярко-синими глазами.

— Черт, — его голос прозвучал хрипло, но не так, будто спросонья, а совсем иначе. — В какой гребаной вселенной я жил, если думал, что смогу послушаться твоего брата?

Святый Боже.

Несмотря на то, что мне удалось удержаться от полной отключки, мой голос умер тысячью смертей от совершенства Декса Локка. Поэтому я смогла ответить ему лишь трясущейся нервной улыбкой.

— Айрис.

О дорогой Боже.

— Я никогда не причиню тебе боли, — прошептал он.

Иисус. Это было нереально.

Я хотела его, и это было плохо, потому что, я знала, мне следовало уйти и вести себя как порядочная женщина. Как женщина, которая видела жизнь своей матери, разрушенную лживым, запавшим в ее сердце байкером. Но мужчина надо мной не был лжецом. Он был добрым и заботливым, под защитой которого, я была будто спрятана в кокон, состоящий лишь из огня и чувств. Уверена, что смогла бы жить без этого. Я смогла бы жить без этого, и все было бы прекрасно, но… это звучало чертовски ужасно.

Я бы приняла это. Я бы приняла Декса с его ужасным темпераментом, который никогда не заставит меня сомневаться в том, что он беспокоится обо мне и заботится, хотя единственное с чем он не мог справиться, это со своим взрывным характером.

Декс посмотрел на меня, пойманную, как оленя в свете фар, обездвиженную и напуганную. Линии его тела были для меня как песни сирен, зазывающих меня в сети, пока он оставался на месте такой спокойный. Его пресс, его бицепсы, его мускулистые бедра, которые я быстро окинула оценивающим взглядом, все это взывало ко мне.

Он обхватил меня за талию одной рукой, поддерживая за шею другой. Тепло его тела грело меня сквозь одежду, хотя мы и были на расстоянии друг от друга. Это не помогало, я могла так отчетливо ощущать запах Декса, будто он был еще ближе, чем до этого.

— Знал, что ты маленькая невинная штучка с самого того момента, как увидел тебя испуганную, стоящую перед салоном. Такая сладкая. Такая хорошая, — он наклонил свою голову, чтобы нежно прикусить мой подбородок своими зубами. — Ты не представляешь, что для меня означает твое доверие, Ритц. Если бы я был хорошим человеком, я бы посоветовал тебе найти кого-нибудь получше. Кого-нибудь, кто не будет терять голову от желания трахнуть тебя.

Его язык обвел овал моего подбородка.

— Но я не хороший человек. И я собираюсь взять все, что ты захочешь мне дать, и то, что не захочешь тоже.

Смертельный страйк. Смертельный, смертельный, смертельный.

Его голос был такой хриплый и грубый, это производило эффект тысячи рождественских огней, которыми засветился каждый мой нерв. И эти его слова. Святые небеса. Клетки моего мозга не могли воспринимать все, что он говорил, без того чтобы не забыть, как дышать.