Под Локком (СИ)

Если бы кто-нибудь сказал мне два месяца назад, что он окажется самым заботливым человеком, которого я когда-либо встречала, я бы расхохоталась ему в лицо. Но вот я здесь. Моя девственность теоретически в целостности, мой живот весь липкий, а сама я, счастливая и теплая, распласталась поверх Декса Локка.

— Прости, что не сказала раньше о своей болезни, — сказала я, продолжая водить пальцами по гладкой коже его пресса. — Я не стесняюсь этого или что-нибудь в этом роде…

Он перекатился на бок так быстро, что это заставило меня выдохнуть: «стой».

Меж его темных бровей пролегла глубокая морщинка, его рот скривился от неудовольствия.

— Какого черта тебе чего-то стесняться по этому поводу, Ритц? — спросил он.

Я моргнула.

— Ну, да, совсем нечего. Это просто один отвратительный шрам.

Теперь была очередь Декса моргнуть.

— У тебя был рак, — сердито прошипел он. — И ты жива. Так что в этом нет ничего отвратительного.

Человек, который разукрасил практически все свое прекрасное тело еще более великолепными татуировками, говорит мне такое? В эту секунду меня буквально разрывало пополам от желаний разрыдаться и принять тот факт, что в действительности я была на пути, даже на полпути от того, чтобы влюбиться в него. В него и его резкие слова, собственнические прикосновения и вспыльчивость.

Святое дерьмо.

Я влюбилась в Хера.

Я снова моргнула. Не плачь, не плачь, не плачь.

Не плачь, Айрис.

Я кивнула себе, я смогу это сделать. Смогу держать себя в руках.

— Я знаю. Я знаю, поверь. Я знаю, что я одна из немногих счастливчиков, — я скользнула ладонью от его живота к шее, прикасаясь к шелковой плоти нервными пальцами. — Но я прожила большую часть своей жизни, как «тот ребенок с онкологией». Я не хочу быть этим человеком и здесь тоже. Я хочу, чтобы вы ребята любили меня, потому что я — это я, а не из-за этого.

Теперь была очередь Декса моргнуть снова, бросив чернильную тень от ресниц, слишком длинных ресниц, на его такое мужественное лицо.

— Детка, мне кажется, у тебя самое хреновое везение, о котором я когда-либо слышал, — он дотронулся указательным пальцем до кончика моего носа. — Когда я впервые увидел тебя, я увидел красивую девочку, которой ее бро нашел работу. Маленькую девочку, которая не росла среди Вдоводелов, как все мы. Теперь я знаю тебя, я знаю, тебе пришлось пройти едва ли не через еще большее дерьмо, чем всем нам. Ты пережила чертовски много, Ритц. Твой папа, твоя мама, твоя бабуля, еще и воспитывалась своим братом в довершение всего, — его большой палец коснулся границы моего шрама.

А потом он моргнул опять. Один, два, три раза, и я клянусь, я клянусь, я клянусь, что его глаза выглядели влажными между этими порханиями век.

— И вот ты здесь. Жизнь бывает несправедливой, и все тут. Я уважаю тебя, детка. Не только потому, что ты разбиваешь мне сердце каждый раз, когда я вижу, как ты улыбаешься, но потому что… — долгий выдох сорвался с его губ, а синие глаза моргали снова, и снова, и снова. — Просто уважаю. Ты понимаешь меня?

Я не понимала. Не совсем. Это чувство в моей груди росло и росло, пока мне не стало больно дышать от его величины. Но я все равно кивнула.

— Но я, черт побери, хотел бы, чтоб ты сказала мне об этом раньше, чем всем остальным, — признался он низким голосом. — Я думал, что меня вырвет за этим чертовым столом.

Я съежилась и спрятала лицо под его подбородком, уткнувшись носом в его горло. Перед моим лицом промелькнуло уязвленное лицо Слима в баре. Я не очень часто злю людей, но когда я это делаю, то злю всех вокруг. Эх.

— Надеюсь, в скором времени не появится ничего такого, о чем я должна буду рассказывать тебе. Я рассказала тебе больше, чем кому бы то ни было. Даже больше, чем Сонни, — я вздохнула. Еще один человек, которого я разозлила. Единственный человек, которого обычно я выбешиваю очень редко. — Последний раз, когда мне делали химиотерапию, я ничего не говорила ему, пока у меня не закончилось лекарство. Он так взбесился на меня из-за этого, Чарли. Я уже была уверена, что больше никогда его не услышу.

Его пальцы похлопали по моему бедру.

— Это было как раз после аварии, в которую попала его ма?

— Да, поэтому я ничего и не говорила ему. Он был в таком стрессе после этого происшествия, и его работа отнимала так много времени. Я не хотела доставлять ему еще больше хлопот, — объяснила я.

Декс хмыкнул где-то в глубине своего горла. Его длинные пальцы художника протанцевали по моему тазу.

— Теперь все встало на свои места. Припоминаю, как он рвал и метал несколько лет назад. Переломал все в своем доме, подрался с половиной клуба. Он вел себя как чертов придурок, пока не свалил. Никто из нас не знал, куда он уехал.

Стоп. Я и понятия не имела, что он все это натворил. Он заявился в дом к бабуле с окровавленными костяшками, но я была так обеспокоена нашими отношениями, и, кажется, время для драк было совсем не подходящее.

— Тогда он приехал к нам и остался на месяц. А теперь он злится, потому что я не рассказала ему про историю с «Басти».

— Он это переживет, — сказал Декс, сжимая мое бедро.

— Со временем.

Он снова хмыкнул.