Под ливнем багряным. Повесть об Уоте Тайлере

В надежде еще сильнее укрепить традиционные связи, Англия все глубже увязала в пиренейской трясине. Доходов с Гиени не хватало даже на то, чтобы заткнуть первоочередные прорехи. Аппетиты союзников росли день ото дня, ситуация постоянно менялась, а французское противодействие неуклонно сводило на нет с таким трудом достигнутые успехи. Одним словом, требовалось во что бы то ни стало дополнить ненадежные золотые цепи звеньями кровных уз.

Эдуард Третий осторожно изучал идею династического брака, надеясь обвенчать одного из сыновей с кастильской принцессой, вернее — с одной из принцесс, ибо у короля Педро тоже было несколько предложений. Кого с кем поженить, Эдуард еще точно не знал. Выдвигались разные варианты.

Деликатность доверенной Чосеру миссии в том и состояла, что он, ничего прямо не предлагая, должен был прощупать почву. Помимо чисто политических аспектов задуманной операции она имела нюансы и галантного, даже несколько романтического характера. Принцы-антагонисты Джон Гентский, попросту Гонт, и Эдмунд Ленгли втайне друг от друга уполномочили Чосера составить точную характеристику как внешних, так и внутренних достоинств испанок. И хотя пока речь могла идти лишь об одном браке, каждый принц, что было естественно, надеялся вытянуть счастливый билет и составить лучшую партию. Шансы Гонта были предпочтительнее.

Проскучав десять дней в разрушенном землетрясением Лиссабоне, Чосер направил свои стопы к Педро Жестокому. Королевский дворец, построенный в классическом мавританском стиле, не поражал особыми красотами, но был хорошо приспособлен для местных условий. Внутренний дворик с фонтанами дарил отдохновение и прохладу в знойные часы сиесты. Наполненные тонким благоуханием жасмина ночи оглашала соловьиная трель. Постоянно затевались охоты, прогулки, пиры, на которых подавали всевозможные экзотические плоды: померанцы, финики, смоквы, рожки. После почти аскетического регламента Лиссабона, где неумеренно предавались постам и молитвам, вальядолидская нега приятно разнообразила жизнь.

Не обманули ожидания и принцессы, особенно старшая. Чосер искренне огорчился, вызнав, что она уже просватана. Впрочем, и обе младшие оказались весьма и весьма пригожи. Под внешним смирением и напускной скукой таился такой огонь, что становилось чуточку страшно за будущего счастливца. Особенно пикантна была Констанция. Кажется, она первая раскусила истинную подоплеку секретной миссии.

Если бы не Педро, Чосер, наверное, совсем бы растаял под обаянием королевских дочек. Но в том-то и суть, что Педро был настоящим исчадием ада. С ним следовало держать ухо востро.

В настоящий момент он, дабы сохранить изрядно пошатнувшийся трон, всячески домогался военной поддержки Черного Принца и не скупился на обещания. Тягучий мед сладкоречия так и обволакивал англичанина, но сладость ощутимо отдавала ложью.

— Не надо ничего! — вкрадчиво повторял он. — Ни финансовой помощи, ни внушительных контингентов. Стоит только принцу Уэльскому появиться в Испании, и наши враги расточатся. Дракон заранее трепещет перед ликом святого Георгия.

Лестное сравнение было тщательно продумано и нацелено по точному адресу.

Чосер понимал, что такому человеку нельзя верить ни в большом, ни в малом. Слова ничего не значили для него, он лгал даже без особой надобности, просто так, из любви к импровизации. Ну и репутация у него была соответствующая. Иначе как убийцей, клятвопреступником и тираном его не называли. Он был способен, как то случилось в Толедо, утопить в крови целый город. Умерщвляя знатнейших грандов, в том числе самых близких родственников, он зачастую входил в такой раж, что не гнушался палаческим ремеслом. Воспылав вожделением к жене сводного брата Хуана, этот необузданный монстр не постеснялся начать штурм обители, где укрылась беглянка. Лишь обезобразив себе лицо стилетом, несчастная женщина спаслась от домогательств порочного злодея. Рассказывают, что, умирая, она прокляла его. Узнав об этом, Педро развеселился.

— Вот дурочка! — ласково помянул он усопшую.

Адских мук, как это явствует из его поступков, Педро ничуть не страшился. Одного аббата он зарезал только за то, что тот возвестил о явлении святого Дионисия, другого монаха велел умертвить за пиршественным столом великого магистра военного ордена Калатравы. И все же справедливости ради Чосер вынужден был признать, что кастильский душегуб навряд ли существенно отличался от ближайших соседей — властелинов Португалии и Арагона.