Под лаской плюшевого пледа

25 июня 1922

«Неподражаемо лжет жизнь…»

Неподражаемо лжет жизнь:

Сверх ожидания, сверх лжи…

Но по дрожанию всех жил

Можешь узнать: жизнь!

Словно во ржи лежишь: звон, синь…

(Что ж, что во лжи лежишь!) – жар, вал…

Бормот – сквозь жимолость – ста жал…

Радуйся же! – Звал!

И не кори меня, друг, столь

Заворожимы у нас, тел,

Ду́ши – что вот уже: лбом в сон,

Ибо – зачем пел?

В белую книгу твоих тишизн,

В дикую глину твоих «да» —

Тихо склоняю облом лба:

Ибо ладонь – жизнь.

8 июля 1922

Деревья

2

Когда обидой – опилась

Душа разгневанная,

Когда семижды зареклась

Сражаться с демонами –

Не с теми, ливнями огней

В бездну нисхлёстнутыми:

С земными низостями дней,

С людскими косностями, —

Деревья! К вам иду! Спастись

От рева рыночного!

Вашими вымахами ввысь

Как сердце выдышано!

Дуб богоборческий! В бои

Всем корнем шествующий!

Ивы-провидицы мои!

Березы-девственницы!

Вяз – яростный Авессалом!

На пытке вздыбленная

Сосна! – ты, уст моих псалом:

Горечь рябиновая…

К вам! В живоплещущую ртуть

Листвы – пусть рушащейся!

Впервые руки распахнуть!

Забросить рукописи!

Зеленых отсветов рои…

Как в руки – плещущие…

Простоволосые мои,

Мои трепещущие!

8 сентября 1922

9

Каким наитием,

Какими истинами,

О чем шумите вы,

Разливы лиственные?

Какой неистовой

Сивиллы таинствами —

О чем шумите вы,

О чем беспамятствуете?

Что в вашем веянье?

Но знаю – лечите

Обиду Времени

Прохладой Вечности.

Но юным гением

Восстав – порочите

Ложь лицезрения

Перстом заочности.

Чтоб вновь, как некогда,

Земля – казалась нам.

Чтобы под ве́ками

Свершались замыслы.

Чтобы монетами

Чудес – не чваниться!

Чтобы под ве́ками

Свершались таинства!

И прочь от прочности!

И прочь от срочности!

В поток! – В пророчества

Речами косвенными…

Листва ли – листьями?

Сивилла ль – выстонала?

…Лавины лиственные,

Руины лиственные…

9 мая 1923

«Золото моих волос…»

Золото моих волос

Тихо переходит в седость.

– Не жалейте! всё сбылось,

Всё в груди слилось и спелось.

Спелось – как вся даль слилась

В стонущей трубе окрайны.

Господи! Душа сбылась:

Умысел твой самый тайный.

– – —

Несгорающую соль

Дум моих – ужели пепел

Фениксов отдам за смоль

Временных великолепий?

Да и ты посеребрел,

Спутник мой! К грома́м и ды́мам,

К молодым сединам дел —

Дум моих причти седины.

Горделивый златоцвет,

Роскошью своей не чванствуй:

Молодым сединам бед

Лавр пристал – и дуб гражданский.

Между 17 и 23 сентября 1922

Хвала богатым

И засим, упредив заране,

Что меж мной и тобою – мили!

Что себя причисляю к рвани,

Что честно́ мое место в мире:

Под колесами всех излишеств:

Стол уродов, калек, горбатых…

И засим, с колокольной крыши

Объявляю: люблю богатых!

За их корень, гнилой и шаткий,

С колыбели растящий рану,

За растерянную повадку

Из кармана и вновь к карману.

За тишайшую просьбу уст их,

Исполняемую, как окрик,

И за то, что их в рай не впустят,

И за то, что в глаза не смотрят.

За их тайны – всегда с нарочным!

За их страсти – всегда с рассыльным!

За навязанные им ночи

(И целуют и пьют насильно!),

И за то, что в учётах, в скуках,

В позолотах, в зевотах, в ватах,

Вот меня, наглеца, не купят, —

Подтверждаю: люблю богатых!

А еще, несмотря на бритость,

Сытость, питость (моргну – и трачу!),

За какую-то – вдруг – побитость,

За какой-то их взгляд собачий,

Сомневающийся…

– Не стержень

ли к нулям? Не шалят ли гири?

И за то, что меж всех отверженств

Нет – такого сиротства в мире!

Есть такая дурная басня:

Как верблюды в иглу пролезли.

…За их взгляд, изумленный насмерть,

Извиняющийся в болезни,

Как в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы —

Да…»

За тихое, с уст зажатых:

«По каратам считал я – брат был…»

– Присягаю: люблю богатых!

30 сентября 1922

Рассвет на рельсах

Покамест день не встал

С его страстями стравленными,

Из сырости и шпал

Россию восстанавливаю.

Из сырости – и свай,

Из сырости – и серости.

Покамест день не встал

И не вмешался стрелочник.

Туман еще щадит,

Еще в холсты запахнутый

Спит ломовой гранит,

Полей не видно шахматных…

Из сырости – и стай…

Еще вестями шалыми

Лжет вороная сталь —

Еще Москва за шпалами!

Так, под упорством глаз —

Владением бесплотнейшим —

Какая разлилась

Россия – в три полотнища!

И – шире раскручу:

Невидимыми рельсами

По сырости пущу

Вагоны с погорельцами:

С пропавшими навек

Для Бога и людей!

(Знак: сорок человек

И восемь лошадей.)

Так, посредине шпал,

Где даль шлагбаумом выросла,

Из сырости и шпал,

Из сырости – и сирости,

Покамест день не встал

С его страстями стравленными —

Во всю горизонталь

Россию восстанавливаю!

Без низости, без лжи:

Даль – да две рельсы синие…

Эй, вот она! – Держи!

По линиям, по линиям…

12 октября 1922

Поэт

1

Поэт – издалека заводит речь.

Поэта – далеко заводит речь.

Планетами, приметами… окольных

Притч рытвинами… Между да и нет

Он, даже разлетевшись с колокольни,

Крюк выморочит… Ибо путь комет –

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом —

Отчайтесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,

Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий