Под куполом

— Еб твою мать, да не только пропан. Ещё какие-то химикаты тоже, потому что некоторые языки пламени там были зелёными. Если бы оно двинулось в мою сторону, мне был бы гаплык. И вам, народ, также. Но его засосало на юг. Здесь сыграл какую-то свою роль ещё и рельеф, мне-то оно и не удивительно. И русло реки, конечно. Ну, словом, я понял, что должно произойти, и извлёк баллоны из кислородного бара…

— Откуда? — переспросил Барби.

Сэм сделал последнюю затяжку, затоптал окурок сигареты.

— А, это я просто так называл то сараишко, где хранил кислородные баллоны. Ну, словом, у меня их было полных пять штук.

— Пять! — буквально простонал Терстон Маршалл.

— Конечно, — удовлетворённо подтвердил Сэм, — но пять штук я бы никак не потянул. Старею, сами понимаете.

— А вы не могли себе найти легковое авто или пикап? — спросила Лисса Джеймисон.

— Мэм, у меня водительские права забрали ещё семь лет тому назад. Или, может, уже восемь прошло. Многовато набралось штрафов за вождение в нетрезвом состоянии. Если бы меня поймали за рулём чего-то большего, чем ручная тачка, меня бы заперли в окружной тюрьме и выбросили ключ.

Барби было думал указать на фундаментальную погрешность в таком его предположении, но зачем было лишний раз выдыхать, когда вдох сейчас давался с таким трудом.

— Ну, словом, четыре баллона в этой коляске я решил, что осилю, и ещё не прошёл и четверти мили, как начал уже тянуть из первого. Должен был — потому что, вы же понимаете…

Джеки Веттингтон спросила:

— А вы знали, что мы здесь?

— Нет, мэм. Здесь просто возвышенность, вот и все, и я понимал, что мои воздушные консервы не протянут долго. О вас я даже не догадывался и об этих вентиляторах тоже. Это просто тот случай, когда некуда больше было прятаться.

— А почему вы добирались так долго? — спросил Питер Фримэн. — Отсюда же до Божьего Ручья не больше трёх миль.

— Ну, тут такая смешная штука, — начал Сэм. — Я шёл себе по дороге, по дороге Чёрная Гряда, знаете, ну, мост перешёл, все путем… и сосал себе ещё из первого баллона, хотя он уже был горячий, как черт, и тогда… о! Народ, а вы видели того мёртвого медведя? Того, что, похоже, развалил себе мозг, убившись об телефонный столб?

— Мы видели его, — кивнул Расти. — Дайте-ка, я попробую угадать. Немного дальше, после того медведя вы упали в обморок.

— А откуда вы об этом узнали?

— Мы сюда тоже добирались этим путём, — объяснил Расти, — и там действует какая-то специфическая сила. Похоже на то, что на детей и стариков она действует сильнее всего.

— Не такой я уже и старый, — возразил Сэм, явным образом обидевшись. — Я просто поседел рано, как и моя мамаша.

— Вы долго лежали в беспамятстве? — спросил Барби.

— Ну, часов я не ношу, но, когда я наконец-то очухался, было уже темно, значит, вероятно, долго. Один раз я проснулся, потому что ощутил, что мне не хватает воздуха дышать, и переключился на другой баллон и вновь заснул. С ума сойти можно, не так ли? А какие сны мне снились! Чисто тебе трехаренный цирк[477]! Потом я проснулся уже по-настоящему. Было уже темно, и я переключился на другой баллон. Перебрасывать шланг было совсем легко, потому, что тьма там не была полной. А должна была же быть, должно было быть темно, как у негра в жопе, со всей той сажей, которую огонь понакидывал на Купол, но там, где я лежал, что-то такое светилось. Днём его увидеть нельзя, а вот ночью там словно собрался миллиард светляков вместе.

— Лучезарный пояс, мы так его называем, — произнёс Джо. Дети стояли тесной кучкой — он, Норри и Бэнни. Бэнни кашлял себе в кулак.

— Хорошее название для той штуки, — одобрительно кивнул Сэм. — Ну, словом, я понял, что здесь кто-то есть, потому что тогда уже услышал эти вентиляторы и увидел огни прожекторов. — Он мотнул головой на лагерь по другую сторону Купола. — Не знал только, успею ли добраться, пока не кончится мой воздух, этот пидарский холм меня едва не доконал, я сосал и кашлял, как черт его знает кто… но справился.

Он с интересом посмотрел на Кокса.

— Эй, там, полковник Клинк[478], я вижу, у вас изо рта пар идёт. Вы или шинель на себя набросьте, или идите сюда, к нам, у нас здесь тепло. — Сэм захохотал, показывая небогатые остатки своих зубов.

— Моя фамилия не Клинк, а Кокс, и со мной все обстоит благополучно.

Джулия спросила:

— А что вам снилось, Сэм?

— Удивительно, что вы спрашиваетесь, — произнёс он, — потому что я запомнил только один кусок из всего ряда, и он был как раз о вас. Вы лежали на сцене, на площади, вы там лежали и плакали.

Джулия сжала руку Барби, и сильно, но, не отводя глаз от Сэма.

— Откуда вы знали, что это была я?

— Потому что вы была накрыты газетами, — ответил Сэм. — Номерами «Демократа». Вы их на себя тянули так, словно под низом вы были голой, прошу пардона, но вы сами спрашиваете. Разве это не самый смешной сон, о котором вы когда-нибудь слышали?

Трижды пропикала рация Кокса: фить-фить-фить. Он снял её с пояса.

— Что там? Говорите быстро, потому что я здесь как раз занят.

Все услышали голос, который произнёс из рации: