Под куполом (без карты)

Рядом с ним возник Марти Арсенолт. Форменная рубашка на нем потемнела кругами от пота. В глазах был заметен страх…

— Что там делает этот фургон? — спросил он, показывая дулом автомата.

— Это фургон «Обеды на колесах», — объяснил Фрэдди. — Для лежачих больных и всяких таких, которые не выходят из дома. Ты разве никогда не видел его в городе?

— Видел, и сам нагружать его помогал. Я перешел из католичества к Святому Спасителю в прошлом году. Но почему это он не на паркинге? — Слово «паркинг» он выговорил на янковский манер, и оно у него прозвучало, как блеяние неудовлетворенной овцы.

— Откуда мне знать и почему бы я должен был за это переживать? — спросил Фрэдди. — Они все равно в студии.

— А откуда ты об этом знаешь?

— Потому что именно там у них телевизор, где сейчас по всем каналам идет большое шоу из-под Купола.

Марти поднял свой «ГК»:

— Позволь, я выпущу пару очередей по фургону, просто для уверенности. Он может быть заминирован. Или они как раз в нем и сидят.

Фрэдди толкнул дуло его автомата книзу.

— Храни нас, Иисус, да ты обезумел? Они не знают, что мы здесь, а ты хочешь так, сразу, нас выказать? У твоей матери хотя бы один ребенок рождался с мозгом?

— Пошел ты на хер, — огрызнулся Марти. — И твоя мать тоже, — добавил он следом.

Фрэдди осмотрелся через плечо:

— Айда, ребята. Пойдем наискосок через поле к студии. Заглянем через задние окна, рассмотрим, где они там сидят. — Он оскалился. — В добрый путь.

Обри Таул, немногословный человек, буркнул на это:

— Увидим.

14

В грузовике, который стоял на Малой Суке, Ферн Бови произнес:

— Что-то я ничего не слышу.

— Скоро услышишь, — заверил Рендольф. — Вот только подожди.

Было двенадцать ноль две.

15

Мастер увидел, как горькие люди вынырнули из леса и отправились по диагонали через поле в направлении радиостудии. Трое были одеты в настоящую полицейскую форму, остальные четверо имели на себе голубые рубашки, которые, как догадался Мастер, должны были заменять форменные. Он узнал Лорен Конри (давнюю свою клиентку со времен его торговли травой) и Стабби Нормана, местного скупщика лома и барахла. И Мэла Ширлза он узнал, еще одного своего старого клиента и друга Джуниора. А также друга покойного Делессепса, что означало, что и этот, наверняка, был среди тех ребят, которые насиловали Сэмми. Ну что же, больше ему никого насиловать не придется — после сегодняшней встречи.

Семеро. По крайней мере, с этой стороны. А против Сендерса сколько, неизвестно?

Он еще немножко подождал, а когда это немножко прошло, вскочил на ноги, оперся локтями о капот панельного фургона и завопил:

«ПОЛУЧИТЕ, Это день Господний приходит, суровый, и зло, и пламя гнева, чтобы землю сделать опустошенной!»[456]

Резко повернув головы, они застыли на какой-то миг, не сделав попытки ни поднять свое оружие, ни броситься врассыпную. Никакие они не полицейские, решил Мастер; всего лишь птенцы на земле, весьма глупые, чтобы взлететь.

«а грешных ее поистреблять с нее! ИСАЙЯ ТРИНАДЦАТАЯ! АЛЛИЛУЙЯ, МАЗЕФАКЕРЫ!»

С этой моральной установкой и призывом к суду Мастер открыл огонь, снимая их слева направо. Двух настоящих копов и Стабби Нормана сломанными куклами откинуло назад, и дикую высокую траву забрызгало их кровью. У тех, которые остались живы, прекратился паралич. Двое развернулись и бросились наутек к лесу. Конри и последний из настоящих копов побежали к студии. Мастер прицелился и вновь открыл огонь. «Калашников» рыгнул короткой очередью, магазин кончился.

Конри, словно ужаленная, хлопнула себя сзади по шее, ничком упала в траву, дважды дернулась и затихла. Второй — лысый дядя — добежал до студии. Мастер не переживал за ту парочку, которая убежала к лесу, но Лысого отпускать он не желал. Если Лысый обойдет здание, он может увидеть Сендерса и расстрелять его сзади.

Мастер подхватил свежий рожок и забил его на место тылом ладони.

16

Фредерик Говард Дентон, он же Лысый, достиг задней стены студии РНГХ без мыслей в голове. Он видел, как завалилась девушка Конри с вырванной глоткой, и это был конец его рационального мышления. Все, что он сейчас знал, — ему не хочется, чтобы его портрет висел на Стене Славы. Он должен спрятаться, а это означает — внутри. Вот двери. За ними какая-то госпел-группа поет «Соединим руки вокруг Престола».

Фрэдди ухватился за щеколду. Двери отказались открываться.

Он бросил винтовку, поднял освобожденные от оружия руки и заверещал: «Я сдаюсь! Не стреляйте, я сдаю…»

Тремя тяжелыми толчками его ударило в поясницу. Он увидел красный всплеск на дверях и успел подумать: «Вот, если бы мы не забыли о бронежилетах». И упал, все еще держась за дверную щеколду, пока свет уплывал у него из глаз. Все, чем он был, и все, что он знал, уменьшилось до единственной огненно-яркой точки света. Потом все погасло. Рука его соскользнула со щеколды. Он умер на коленях, скорчившись под дверьми.

17