Под куполом (без карты)

Расти от неожиданности вскрикнул и посмотрел вверх. И тут же ему пришлось прикрыть себе глаза рукой от злых лучей мгновенного солнца, которое вспыхнуло в небе выше границы между Честер Миллом и ТР-90. В Купол врезался очередной самолет. Только на этот раз это был не скромный «Сенека-V». Черный дым поднимался от точки контакта, которую Расти определил приблизительно на высоте двадцати тысяч футов. Если черное пятнышко, оставленное ракетными ударами, казалось мушкой на щеке дня, то новое пятно было язвой кожи. Такой, которая готова была бурно разрастись.

Расти забыл о генераторе. Забыл о четырех друзьях, которые его ждут. Забыл о собственных детях, ради которых он только что подвергал себя риску сожжения живьем и испепеления. На протяжении двух минут не было места ни для чего в его мозге, кроме ледяного ужаса.

По ту сторону Купола на землю падали обломки. Вслед за носовой частью реактивного лайнера полетел горящий двигатель; за двигателем посыпался дождь из синих авиационных кресел, многие с пристегнутыми к ним пассажирами; вслед за креслами наступила очередь огромного блестящего крыла, которое парило, покачиваясь, словно лист бумаги на сквозняке; за крылом пошел хвост, похоже, что это «Боинг-767». Хвост был темно-зеленого цвета. На нем был зеленый символ более светлого оттенка. Расти показалось, что тот похож на клевер.

«Нет, это не клевер, а трехлистник».

И тогда на землю обвалился, словно сломанная стрела, фюзеляж самолета, и вокруг загорелся лес.

18

Город вздрагивает от взрыва, и все выходят посмотреть. По всему Честер Миллу жители выходят смотреть. Они стоят перед своими домиками, на подъездных аллеях, на тротуарах, посреди Мэйн-стрит. И хотя небо на север от их тюрьмы большей частью затянуто тучами, им приходится прикрывать глаза от сияния — того, что Расти со своего места на вершине Черной Гряды увидел, как второе солнце.

Конечно, они видят все, как оно есть: самые остроглазые даже могут прочитать название на фюзеляже падающего самолета, пока он не исчезает ниже линии деревьев. В этом нет ничего сверхъестественного; такое уже случалось и раньше, не далее, как на неделе (хотя не так грандиозно, надо признать). Однако в жителях Честер Милла поселяется гнетущий страх, который будет властвовать в городе с того времени и до самого конца.

Тот, кто досматривал неизлечимого больного, скажет вам, что наступает момент ломки, когда сопротивление умирает и вползает покорность. Для большинства жителей Честер Милла точкой ломки стало позднее утро двадцать пятого октября, когда они стояли, кто сам, а кто вместе с соседями, и смотрели, как более трех сотен людей падают сверху в лес ТР-90.

В начале этого утра приблизительно процентов пятнадцать здешних имели на рукавах голубые повязки «солидарности»; под закат солнца этой среды в октябре их количество увеличилось вдвое. Когда солнце взойдет завтра утром, таких станет больше половины всего населения.

Сопротивление уступает покорности; покорность рождает зависимость. Кто угодно, кто досматривал неизлечимого больного, скажет вам это. Больные люди нуждаются в ком-то, кто будет подавать им таблетки и стакан с прохладным сладким соком, чтобы их было легче глотать. Они нуждаются в ком-то, кто мазью из арники разотрет им болезненные суставы. Они нуждаются в ком-то, кто будет сидеть рядом темной ночью, когда часы тянутся так долго. Они нуждаются в ком-то, кто скажет: «А теперь спи, завтра будет лучше, я здесь, спи, я обо всем позабочусь».

Спи.

19

Офицер Генри Моррисон привез Джуниора в больницу — к тому времени парень пришел в сознание, хотя все так же бормотал какую-то бессмыслицу — а дальше уже Твич повез его куда-то на каталке. Моррисон смотрел ему вслед с облегчением.

В справочной службе Генри узнал домашний номер Большого Джима и номер городского совета, но, ни там, ни там никто не отвечал — это были номера проводной сети. Он как раз слушал работа, который сообщал ему, что номер мобильного телефона Джима Ренни не значится в реестре, когда взорвался лайнер. Вместе со всеми ходячими в госпитале он выбежал во двор и стоял на разворотной площадке, смотря на новую черную метку на невидимой поверхности Купола. Еще падали последние обломки.

Большой Джим действительно находился в городском совете, но телефон он выключил, чтобы никто ему не мешал доработать обе его речи — одна для копов в этот вечер, а вторая перед всем городом завтра вечером. Услышав взрыв, он бросился наружу. Первой мыслью у него промелькнуло: Кокс подорвал атомный заряд. Никчемный полковник! Если он пробьется через Купол — все полетит кувырком!

Он оказался рядом с Элом Тиммонсом, сторожем здания горсовета. Эл показал на север, высоко в небо, где еще поднимался дым. Большому Джиму это напомнило взрыв зенитного снаряда из какого-то фильма времен Второй мировой войны.

— Там был самолет! — кричал Эл. — Огромный! Господи! Разве они не предупредили всех?

Большой Джим с облегчением выдохнул, его взволнованное сердце немного замедлило свой темп. Если это был самолет… просто самолет, а не ядерный взрыв или какая-то суперракета…