Под крылом ворона

Тот любил гонять по ночам, даже участвовал в нелегальных заездах. И одной ночью Эндрю увидел высветившийся звонок Мари, которая, захлебываясь слезами, с трудом смогла объяснить, что Кристофер чуть не разбился. Скользкая трасса, занесло на повороте, врезался в столб. Врачи не давали никаких прогнозов.

Эндрю даже не сомневался, когда ворвался в больницу посреди ночи, промчался мимо дрожащей Мари и молчаливых родителей. В тот момент он знал, что надо делать. Но ему нужно было видеть брата, иначе могло что-то пойти не так. Он настойчиво просил пустить его в операционную, как угодно, под любым предлогом. Так надо. Почти отчаялся, когда отец применил собственную эмпатию и волю на ведущего хирурга.

Эндрю до сих пор помнил тело брата на столе, писк приборов и гнетущее молчание врачей. Он не знал, что не так, просто знал, что сможет. Выпустил всё, что было внутри. Латал снова и снова. Вливал без остатка, даже не замечая, как тускнеет мир для него самого.

И сполз на пол, корчась от судорог и боли.

Или всё, или ничего.

Кристофер выжил. А отец всё-таки нашёл единственный способ, чтобы помочь младшему сыну.

***

Эндрю только помнил, как приехал на репетицию группы, в клубе крутилось ещё несколько человек. Он пил одну воду с лимоном, дальше – провал. Угрозы не было – колдовство молчало.

Кристофер настойчиво спрашивал, почему под «грезами» Эндрю считал, что его заставляют убивать.

– Всё дело в вас. Ты же знаешь, почти любая колдовская опасность сначала отразится на мне. Я видел, как снова и снова воздействуют на тебя и Мари, на маму, но ничего не мог поделать. Только щит срабатывал на тех, кто вокруг. Я нёс смерть. И всё равно не мог вас спасти.

– Ты и не должен.

– Да? А разве не это заявлял отец? – со злостью произнес Эндрю. – Щит Уолтонов, который спасет от всех бед. Сколько заклинаний он вплетал в том ритуале, а? Здорово, что колдовство убивает не меня, а других. И какой толк в этом?

– Это грёзы, – как мог, мягко произнёс Кристофер, – даже не пророческие видения. Я могу взглянуть на твои воспоминания?

– Да.

Вообще, как эмпат он мог и не спрашивать разрешения, невзначай коснуться мыслей брата и выловить образы. Но никогда бы не сделал такого без чужого разрешения.

Скинув рубашки, оба встали напротив друг друга. Высокий, темноволосый Кристофер, с татуировкой из ветвей и сердца на груди и Эндрю, немного мельче, с белой макушкой и тонкими ключицами. Через прикосновения получалось проще и легче, сама кожа и пульсация одной крови передавали мысли и эмоции. Впрочем, к наготе в их семье вообще относились куда проще, чем во многих других – она требовалась для некоторых ритуалов.

Теплая рука брата легла на лоб, а сам Эндрю положил ладонь ему на грудь, чувствуя биение сердца – спокойное, ровное. У каждого человека оно бьётся по-своему.

Колдовство окутывало обоих, шуршало внутри, подавалось навстречу. Казалось, где-то вдалеке хлопали птичьи крылья, повеяло холодным ветром с высоких гор. Внутри замелькали размытые и немного смазанные картинки: клуб, настройка оборудования, смех и шутки, скрипы, шаги. Вкус прохладной воды с запахом лимона. Чей-то осторожный вопрос, крепкий запах табака – не сигарет… а трубки.

Потом крепкие чужие руки под плечами. Холодные. Равнодушие нескольких людей. Шум машин.

Город. Старый дом. Кровь на золоте. Кровь. Под пальцами и ногтями. Смерть – чужих. И мерзкий вкус во рту.

Кристофер отшатнулся, убрав руку, и связь прервалась вместе с воспоминаниями, которые теперь всё равно витали рядом. Как легковесные незримые призраки или едва ощутимая пыльца. Даже в тепле квартиры Эндрю подмерз и теперь потянулся за брошенной на диван рубашкой.

– Он был не один, – задумчиво протянул Кристофер.

Так и оставшись в одних брюках и босой, он подошёл к обеденному столу и закурил крепкие сигареты. В той же манере, что и отец, заложил одну руку в карман и слегка покачивался с носков на пятки. Во всей его позе сквозила непринужденная расслабленность – только сейчас. Дома, рядом с семьей.

– Я не помню, правда, – Эндрю распластался на диване, закинув руки за голову. Лёгкая, но даже приятная усталость вовсе не мешала, а напоминала, как приятно порой колдовать. То, что ему требовалось едва ли не физически.

– Ну, мы же что-то видели. А твои друзья ничего не смогли рассказать?

– Не-а. Говорили, что видели кого-то, но не запомнили. Мужчина. Он сразу подошёл ко мне и увёл в сторону. Думали, новый продюсер.

– Ладно. Ты пойдёшь к Лоусонам? Или останешься дома?

– Я не болен, Крис. Ещё не хватало сидеть взаперти!

– Как скажешь. Я заеду к маме, проверю, что у неё всё в порядке. Предложу переехать на время ко мне, наши стены надёжно защищены.

– Ты же знаешь, она откажется.

– Посмотрим.

Прищурив глаза, Кристофер хитро посмотрел на него сквозь сизые клубы дыма, и ткнул в воздухе перед собой рукой с зажатой сигаретой:

– Там будет достаточно девиц. Пора тебе уже перестать страдать по Сильвии.

– У, советы от старшего брата! Как ценно, а!

– Да сколько можно! Ты же рок-музыкант. Соответствуй. Интрижки, скандалы, что там ещё полагается?