Под крылом судьбы

– Антон давно это понял и смирился. Но я беспокоюсь за тебя, ты бываешь такой упрямый. Соглашайся, прошу тебя, в конце концов, это только кредит, вот пусть они его и погашают. А за папу не беспокойся, я сумею его убедить. Обещаешь? – попросила Рима.

– Я сегодня подписал все бумаги по отелю, – успокоил ее я.

– Так быстро? – Она разочарованно вздохнула. – Тогда извини, спокойной ночи.

Последней вычеркнула меня Рима.

РИМА. «Я сижу на лекции»

Но папу убедить не удалось. Он был разгневан:

– Ты считаешь, что эта соплячка, пусть она и жена Максима, имеет право посягать на то, что создавалось ценой огромных усилий?

– Но что поделать, папа, это наша действительность. Не подавать же нам в суд.

Папа заинтересованно посмотрел на меня.

– Девочка моя. – Он ненадолго задумался. – Может быть, я ошибся, опираясь на Олега и Антона. И не принимал в расчет тебя.

Он нежно и чуть тревожно взял в свою ладонь мою руку.

– Но я хотел оградить тебя от… – Он сделал паузу, подбирая подходящее слово. – От мерзости.

– Нет, папа, ты не ошибся, Антон и Олег поступают так из чувства самосохранения. Не хотелось бы, чтобы ты думал, что они предают тебя. – Я высвободила руку: не хочу, чтобы меня жалели. Даже папа.

– Чувство самосохранения, – повторил он, – подходящее оправдание трусости.

– Пусть будет трусость, но разве можно их винить? – Я пожала плечами.

– Трусы! Вот какие мужчины тебя окружают. Только вот твой отец, доченька, не такой.

Я испугалась.

– Что ты задумал, папа?

– Не беспокойся, я не собираюсь идти на баррикады.

– Только, папа, прошу тебя…

– Организуй мне встречу с Антоном, – жестко сказал отец, я не решилась возражать.

Антон долго и настойчиво расспрашивал о цели предстоящей встречи. Я изображала наивную девочку.

– Неужели тебе трудно пообщаться с папой? – Я обиженно надувала губы. – И, пожалуйста, не подумай, что я жаловалась.

– Может быть, он хочет видеть меня из-за передачи отеля? – осторожно выспрашивал Антон.

– Не думаю, мне кажется, он смирился с этим.

– Я отошел от дел холдинга, Олега не видел несколько месяцев, – озабоченно размышлял он, – такие контакты сейчас ни к чему.

– Может быть, я тоже тебе ни к чему? – всерьез разозлилась я. – Он ведь твой тесть, в конце концов!

Антон, казалось, не заметив моей обиды, задумчиво развел руками.

– Да, действительно, – ответил он своим мыслям. – Завтра схожу. Спокойной ночи!

И удалился в кабинет. Не удивляйтесь! С того дня он продолжает ночевать в кабинете. И не сделал ни одной попытки сближения, если не считать те два раза, когда пришел он домой совершенно невменяемым.

– П-пойми, дорогая, М-Максиму я отказать н-не мог.

Но вы меня знаете, пьяная любовь после сомнительной попойки с известным в стране разгильдяем меня не интересует.

Однако я женщина. Молодая и красивая. И не могу игнорировать заинтересованные и совсем недвусмысленные мужские взгляды.

Сегодня остановилась у киоска купить свежих газет и присмотреть на вечер дамский журнал, их так много сегодня всяких разных. Невольно взгляд остановился на витрине для мужчин (а не остановиться он не мог, потому что большинство периодических изданий для мужчин). На обложках красовалось несчетное количество обнаженных девиц в самых невероятных и соблазнительных позах, а некоторые из них, видимо для особо озабоченных особей из отряда самцов, поражали необъятными размерами и формами. Сексуальная революция приняла невиданный размах, завоевывая практически все сферы жизни. Вы открываете раздел частных объявлений? Я тоже не открываю, но однажды нечаянно наткнулась и… ужаснулась. Несколько полос заняты рекламой заурядной проституции «для состоятельных господ». В любом продуктовом магазине рядом с сигаретами, шоколадками и зубной пастой вы обязательно увидите разноцветную гамму презервативов. И никого это не смущает, привыкли. Даже наши пуритане пенсионеры. Одна проститутка, давая интервью с телеэкрана, уверяла в том, что они, видите ли, помогают сохранить семьи. Ведь у них мужчины находят утешение и отдушину, избавляясь от стрессов и прочей ерунды. Ладно проститутки, сейчас модное поветрие среди известных телеведущих, спортсменок, актрис публично обнажаться. Если их угораздило засветиться со своими «прелестями» на страницах «Плейбоя», то они непомерно раздуваются от гордости. Как лягушки! А вечером, возвращаясь на экран, опять призывают к скромности, доброте, к вечным человеческим ценностям.

Дни тянулись своим чередом, мой сын подрастал и радовал маленькими победами. Мы уже знали несколько букв, пытались кататься на велосипеде, с радостью познавали живой мир в зоопарке и… вооружались. Его комната превратилась в арсенал самого невероятного оружия.

– Когда вырасту, буду тебя защищать, – заверял он.

– От кого? – умилялась я.

– От всех, – простодушно заявлял он, но при этом уточнял. – Мы ведь с тобой за Америку, да, мам?

Естественно, непобедимые герои, как убеждает телевизор, только американцы.

– Мы будем за всех и за нашу страну, – пытаюсь направить его мышление в иное русло.

– Не-е, так не бывает. Мы за Америку!