Под крылом судьбы

Первый блин, естественно, вышел комом. Предприятие под громким названием Государственная торгово-посредническая компания на самом деле оказалось пустышкой. Помещения и офисы давно имели новых хозяев, на счету в банке не было ни копейки. Обрадовавшие было запасы французских духов на поверку оказались польской подделкой с истекшим сроком годности. Санэпидстанция категорически запретила выставлять их на продажу как опасные для здоровья. Оставалось несколько тысяч пар ботинок (мне это слово неприятно, навевает грустные воспоминания), изготовленных еще в те, «застойные» времена, и грузовик, точнее, корпус от грузовика, все его внутренности давно функционировали в других, неведомых мне автомобилях.

Покопавшись в документах, я пришел к выводу, что бывший директор компании держал направление на… тюрьму. Он за бесценок распродал складские и офисные помещения, товар, имевший хотя бы какую-то материальную ценность, и только после этого подал документы на банкротство. Однако мое руководство мягко намекнуло мне, что уголовное преследование нерадивых руководителей не входит в мою компетенцию, и шепотом добавило, что преследовать его некому, так как главный прокурор города приходится бывшему директору родным братом.

Зато в тюрьму отправились те самые злополучные ботинки.

– Мне заключенных кормить нечем, не то что обуть, – жаловался начальник тюрьмы. – Получается, что ты меня выручил, дешевле обувь не найти.

Следующий проект был более обнадеживающим. Банкротству подлежал продовольственный магазин. Поразительно, у нас прогорают магазины! Особенность его оказалась в том, что магазин, находясь в оживленном месте, принадлежал одному из пригородных сельсоветов, председатель которого посчитал сложившееся положение несправедливым.

– Зачем сельсовету магазин? – доказывал он. – Разве может сельсовет эффективно управлять магазином? Только частник способен справиться с этой задачей.

Естественно, частником должен был стать сам председатель.

– А как же сельсовет? – недоумевал я.

– А я не гордый, уступлю свое место другому, желающих хватает.

Объявление об аукционе по продаже магазина (так положено по закону), по настоятельной просьбе председателя сельсовета и с согласия моего руководства, вышло в малотиражной газете за два дня до назначенной даты. И тем не менее желающих купить его оказалось немало. Но в день проведения торгов большинство потенциальных покупателей сняли заявки. Как выяснилось позже, председатель сельсовета обратился к помощи своего родственника-рэкетира, а тот, в свою очередь, отбил аппетит у конкурентов. В результате из оставшихся двух фирм (принадлежащих председателю) победила та, что назвала сумму в девять тысяч долларов, то есть ровно в двадцать раз меньше реальной стоимости.

Я не суетился, помалкивал, различал интересы разных людей – в общем, делал то, чему учил меня дядя Женя. В результате оказались довольны все: председатель сельсовета, рэкетиры, мое руководство, я. Но только не дядя Женя.

– Подарков твоих не надо, Олег, не для этого я тебе помогаю. – Это была его реакция на мою неуклюжую попытку вручить ему конверт с «благодарностью». – Не хочу, чтобы ты плавал так мелко.

Я растерялся.

– Что же надо делать?

– Будь смелее, добивайся больших проектов.

Во что я превратился?! Стал взяточником и вором, добиваюсь успеха с помощью обмана и мошенничества – уж себе самому я обязан говорить правду! Утешала только одна мысль: поправлю свое финансовое положение и уйду в настоящий бизнес. Но дядя Женя призывает меня к «большим проектам», к еще большему воровству, к глобальному мошенничеству, ко всеобщему обману. Противно…

– Что тебя смущает, Олег? – Дядя умеет говорить вкрадчиво. – Ты мечтал о чем-то другом? Мы тоже в свое время мечтали о всеобщем процветании, равенстве и братстве. Поэтому, наверное, наша страна и развалилась. Иллюзии подменили реальность. Но жизнь такая, какая есть. А выживать и добиваться успеха ты обязан в любых условиях. Другого выбора нет, нет другой страны и нет другой жизни.

Башка трещит от этих мыслей, надо сменить тему.

– Я все понял, дядя Женя. А кстати, как здоровье Римы?

– А что может быть с ее здоровьем? – встревожился он.

Надо же так вляпаться! Но отступать некуда.

– Я думал, она ждет ребенка.

– Впервые слышу! – Дядя Женя в упор посмотрел на меня.

РИМА. Два длинноухих щенка

Мы с Антоном стали постепенно оживать, в доме зазвучали шутки и смех. А однажды Антон пригласил меня в кино.

– Прости, дорогая – ой, больше не буду, – ресторан мы себе позволить пока не можем, зато фильм, говорят, хороший.

Фильм был самым заурядным, как и большинство современных кинолент. Сейчас считается особенным шиком звучащая с экрана отборная брань. Меня это раздражает. Но я обратила внимание, с каким интересом Антон наблюдал за эротической сценой. Оживает.

Это оживление началось с того дня, когда Антон с радостью сообщил, что кредиторы отложили свои требования на неопределенный срок, то есть до тех пор, когда он сможет рассчитаться.