Под крылом - океан

Я проводил важное политическое мероприятие, организовывал подписку на газеты и журналы. Вы сами знаете, как это проходит. Одному дай «Знамя», другому «Литературную газету», третий требует журнал «Новый мир», а мне сказали четвертое. Наш кавээс, нашу флотскую газету, нашу центрально-обязательную — каждому, а остальное — как хотят! В свете последних указаний я и строил всю свою деятельность. Должен доложить, что поставленную задачу мне удалось выполнить в полном объеме, хотя не все правильно понимали важность кампании и относились к ней без должной ответственности.

В назначенный день и час я должен был сдать все документы и деньги по подписке нашему пропагандисту. По случайному стечению обстоятельств в этот же день на одиннадцать часов утра нам запланировали вылет на дозаправку топливом в воздухе. Кроме того, еще Виктор Дмитриевич обратился с личной просьбой съездить пораньше в автокассу и взять в предварительной билет на сына. Сын у него на выходной должен был приехать из города домой. Ну и значит, чтобы не маялся на обратной дороге. После всестороннего размышления я пришел к выводу, что если сдам пропагандисту подписку в девять утра, то у меня остается два часа зазора и я спокойно на личном автомобиле справлюсь со всеми делами. Таким образом, общественное поручение и наше общее дело не пострадают.

Сразу же вечером перед завтрашним полетом я начал, грубо говоря, подбивать бабки в ведомости индивидуальных заказов и в ведомости коллективного заказа. Должен я вам сказать, что это непростое дело — подсчитать все копейка в копейку и чтобы в ведомостях крест-накрест сходились итоги.

После первой попытки при сличении итогов двух ведомостей у меня оказалась разница в три копейки. Все, не совпало. Я бы и рубль свой не пожалел вложить, чтобы не пересчитывать, но нельзя, там же проверять будут. Что делать? Начал по новой пересчитывать, кто, чего, сколько подписал по одной ведомости и сколько, каких газет и журналов подписано по другой. А голова у меня не счетная машина. Раз прогнал столбиком на листе бумаги, второй раз, и уже рябить стало в глазах. Смотрю, показатели все дальше и дальше друг от друга расходятся. То в три копейки существовала разница, а то уже, грубо говоря, на четвертак набегает. А мне же хочется первому из всех подразделений подписку сдать.

Тут Тамара от подруги приходит. Вся такая душистая, веселая. В комнате от нее тесно стало. Не подумайте, что она таких необъятных размеров, нет, как раз очень даже наоборот, только быстрая очень.

Тамара сумочку кинула на диван, туфелька об туфельку сняла и пошлепала босиком. Сколько раз я ей говорил, что рукой надо снимать, так у культурных людей положено, потом туфелька к туфельке ставить — нет, не слушается. Легче самому встать и все поправить.

— Че не спишь? — Она ко мне обернулась. — Все мемуары читаешь?

Укоряет, что я, честно вам скажу, интересуюсь узнать про жизнь замечательных полководцев.

— Да нет, — жалуюсь ей. — Не до этого. Подписку считаю, а она не сходится.

— Всегда тебя куда попало определят! — Шутит она, конечно, а самой, вижу, спать не хочется. Сидит на диване, руки за голову заложила и смотрит куда-то вдаль черными глазами. Какая она у меня красивая: руки белые, сама, как говорится, брюнетка и такая мягкая-мягкая. Вижу, у нее настроение, что себя ей некуда деть. Мне тоже грустно, вздыхаю:

— Не сходится у меня.

— Дай посмотрю! — Она подошла, придвинулась грудью к столу, и чую я от нее винный запах. Опять они там отдыхали. Да разве скажешь? Как швырнет мои бумаженции и пошлепает спать в дочкину комнату. Тогда плакало мое общественное поручение. А она у меня на торговой базе работает и в счетах понимает.

— Вот это не сходится с этим.

— Эх ты! Неси счеты и лист ватмана!

Когда она про ватман упомянула, у меня аж болью в душе отозвалось. Мне его Василий Иванович Пилипенко, наш парторг, из рук в руки передал. «На, — говорит, — Мамаев, храни! Ты у нас самый твердый человек. Ватман только на стенгазету. Кто бы ни просил, ни в коем случае. Я буду просить, приказывать, требовать, тоже не давай. Кроме как на стенгазету!»

«Василий Иванович, — отвечаю, — все понял. Можете быть спокойны. Не дам! Благодарю вас за доверие и оказанную честь!» Как же мне теперь быть?

— Ватман-то зачем? — Надеюсь, может, она и передумает, изменит решение.

— Надо! Неси, говорю!

Что тут ей скажешь. Пошел, принес. Она ватман на стол и командовать.

— Вот тут, — пристукнула ладонью по левому обрезу, — перепиши сверху вниз все свои газеты и журналы. А тут, — провела она ноготком в сиреневых блестках маникюра по верхнему обрезу, — друг за дружкой, в колонну по одному, или как вы там стоите, всю свою дружину. Под каждым поставь палочки, кто какую литературу выписывает. Кстати, кто у тебя приложение к «Огоньку» забрал?

— Никто не забрал.

— Не дали, что ль?

— Дали, почему же. Я себе оставил. Как подписчик.

Она, должно быть, не ожидала такого оборота.

— Тебе-то зачем? — удивляется. — Ты ж над книжкой, кроме мемуаров, только спишь? — А сама, вижу, довольная, радуется женушка.