Под крылом чудовища

Крысы гуляли по дому ещё тогда, когда мы с мамой приезжали сюда отдохнуть. Я вспоминаю, как приехали сюда в мамин выходной, и я привезла свои любимые конфеты. Пока мы были во дворе, крысы утащили все конфеты к себе в нору. Я тогда сильно плакала, а мама сказала, что однажды они вернут мне их вместе с тёплыми воспоминаниями. И она была права. Замечаю в углу на полу фантик от той самой конфеты, приближаюсь и поднимаю его. Краска уже почти выцвела, но я узнала бы его, даже рассыпься он в прах. Курочка Ряба. Вкуснейшие конфетки, одни из самых любимых. Их теперь уже и не достать, наверное. На глаза наворачиваются слёзы.

— Не плач, Веснушка, я куплю тебе новую конфетку, а эту грязь выброси, — паясничает Даниил.

Я зло смотрю на него и прячу фантик в карман тёплого кардигана, который успела надеть. Анютка не собирается слазить со стола. Она продолжает опасливо разглядывать пол и пугается каждого паучка.

— Милая, нам придётся сегодня спать здесь! — произношу я, но Аня отрицательно мотает головой.

— Я не буду тут спать.

Она сегодня не выспалась и не ложилась днём, поэтому сейчас капризничает, а я начинаю теряться. Вспоминаю, как мама успокаивала её, притворяясь волшебной феей, и пытаюсь повторить попытку.

— Волшебная фея прилетела, чтобы уложить маленькую принцессу немного поспать! Всего лишь часик, — говорю я, а Аня тут же бьёт меня ниже пояса своим ответом.

— Ты не мама! Не говори даже так! Умерла волшебная фея вместе с мамочкой.

Я закрываю глаза и едва удерживаюсь на ногах. Дыхание спирает, и катастрофически не хватает воздуха. Мне нужно выйти на улицу, чтобы не начать реветь при ней… При нём… При них обоих. Аня ещё маленькая. Не следует обижаться на неё, но в эту секунду мне становится обидно.

— Давай-ка я поговорю с ней… — подходит Даниил и снова спасает меня. — Кто съест бутерброд, тому будет… самая вкусная конфета.

— Какая? — звонким голосом спрашивает Аня, а я уже выхожу на улицу и не слышу его ответ.

Не могу пока там находиться.

Слёзы ручейками стекают по щекам. Я смотрю на сгустившиеся в небесах тучи и надеюсь, что мама где-то там, что она видит и слышит нас. — Я не ты, понимаешь? — кричу я, обдирая горло громким голосом. — И я никогда не стану тобой! Никогда! Слышишь? Ты слишком рано ушла… Слишком…

Я начинаю плакать и чувствую, как тёплые руки обнимают меня со спины. Даниил садится рядом на крыльце и прижимает меня к себе.

— Поплачь, Веснушка! Поплачь! Станет легче! — шепчет он, и я даю волю слезам, но ненадолго.

В его объятия тепло и спокойно, несмотря на показания, которые я прочла в тех бумагах… И хоть мне кажется это неправильным, какое-то время я сижу, положив голову на плечо Даниила.

— Ты сказал, что убивал… Кто это был? — спрашиваю я, пытаясь как-то отвлечься от слов, брошенных Аней.

Знаю, что она не специально. Она маленькая ещё, даже не поняла, наверняка, смысла сказанных слов, но всё равно неприятно.

Даниил перестаёт обнимать меня и складывает руки на свои колени. Он рвано дышит, давая мне понять, что отвечать не собирается, что это совсем не моего ума дело… А через несколько секунд мужчина негромко цокает языком.

— Умеешь же ты всё испортить, Веснушка! — выдаёт он и встаёт на ноги.

От него веет шлейфом дорогой парфюмерии с нотками жасмина и листьев чёрной смородины. Почему-то запах его парфюма изменчивый, точно хамелеон, словно подстраивается под настроение своего носителя и каждый раз пахнет особенно.

Спустившись с крыльца, Даниил достаёт из кармана пачку сигарет, берёт сигарету в руки, но не торопится закуривать её. Лёша нравится мне тем, что не пахнет табачным дымом. Терпеть не могу этот противный запах. Олег курил много. У него до сих пор прокуренный кабинет, в который я не люблю заходить. Мама ругала его за это, особенно когда родилась Аня, но он не спешил избавляться от пагубной привычки.

— Это были твои родители? — не прекращаю свой допрос я.

Почему-то мне важно узнать правду, но я боюсь говорить ему о бумагах, которые нашла и прочла…

Если до этого Даниил смотрел себе под ноги, то теперь бросает на меня обвиняющий взгляд и судорожно сглатывает. Он несколько секунд смотрит на меня так, словно я проткнула больную мозоль и сорвала её, оголив мясо.

— Олег и вас посвятил в свои тайны? — спрашивает Даниил, негромко цокая языком.

Теперь он закуривает, делает глубокую затяжку и выпускает изо рта дым тонкими колечками. Вот вроде бы эти колечки кажутся такими нежными, что хочется прикоснуться к ним, а столько дряни несут в воздух вместе с собой. Я невольно морщу нос и кривлю губы, когда неприятный запах доносится до меня. Даниил отходит немного назад, словно понял, что мне неприятно это.

— Олег ничего не говорил о тебе, если честно… — пожимаю плечами я.

Зря я затеяла этот разговор, но хоть немного смогла отвлечься. Сейчас вернусь в дом к Ане и попытаюсь договориться с ней, чтобы немного подремала. Или уже тянуть до ночи, а потом ложиться вместе?