Под крыльями Босфор

И с ресурсом у меня очень интересная ситуация. Теоретически-то его определили по прежним нормам, в полсотни часов, а вот каким он на самом деле окажется? Понятно, что значительно выше. Но насколько? Пока таких данных нет. Мотор-то абсолютно другой. И работает по другому принципу. Так и ответил, что еще половину не выбрал. Скрывать-то нечего.

Сразу стало очень интересно, почему в таком разрезе самого главного конструктора, напрямую отвечающего и за эти самые самолеты, и за новые моторы, сейчас прочь удалили? Кому как не ему о своем детище все знать положено? Пусть бы Игорь Иванович и отчитывался перед государем о ресурсе. Или почему этот вопрос адресуется не ко второму моему компаньону – другу, а сейчас еще и сослуживцу Шидловскому Михаилу Владимировичу? Который как раз сейчас рядом с нами и находится. Он и по званию, и по должности повыше меня будет. Или к генералу Каульбарсу…

Хотя пока еще подобных вещей здесь не принято знать. Это чуть позже, с наработанным опытом, подобные вещи в повседневную рутину и обязаловку войдут. Или уже начинают входить. Я же вижу, насколько неприятно генералу это свое сегодняшнее незнание и некомпетентность в только что заданном вопросе выказывать. В вопросе, кстати, его напрямую касающемся. И заданном, между прочим, не кем-нибудь, а самим государем.

Николай выслушал мой ответ, кивнул головой каким-то своим мыслям. Похоже на то, что этим мыслям мой ответ пришелся как раз впору. Кивнул и продолжил:

– Надежность и эффективность «Муромцев» в боевых, да и не только в боевых условиях оказались выше всяких похвал. И Александр Михайлович… – мельком брошенный взгляд на великого князя, – в этом меня очень горячо уверял. Особенно после столь знаменательного полета с вами, Сергей Викторович. Князь был впечатлен вашим самообладанием в полете и великолепным пилотированием этой огромной машины…

Николай Второй прервался, внимательно глянул на меня, на Каульбарса и продолжил:

– Поэтому мною принято решение отменить ранее принятый Указ о запрете подниматься в воздух членам императорской фамилии…

Николай Второй вновь замолчал, снова потянул коротенькую паузу, словно давая какое-то время всем здесь присутствующим осознать только что сказанное, и продолжил:

– Господин полковник…

Я подскочил, вытянулся. Раз началось официальное обращение, значит, шутки закончились. Наступила служба. А приказы не принято получать, сидя на стуле. И что-то не нравится мне это затянувшееся отступление в речи императора. Ох, спинным мозгом чую ба-альшой подвох.

– Непосредственную задачу вам поставит его высокопревосходительство Николай Николаевич. Прошу, князь.

И я весь превратился в слух. Николай Николаевич выше своего царствующего родственника на полголовы. И на вид крепче. Ну и старше, само собой. Стою, команды «Вольно» мне никто не давал.

А Николай по сравнению с родичами хоть и не вышел ростом, но внушает, внушает. Чувствуется в нем нечто этакое, императорское, что не позволяет на него сверху вниз смотреть.

– Сегодня после службы и молебна в Софийском соборе вы вместе с нами летите в Севастополь. И остаетесь в нашем распоряжении… – главнокомандующий делает паузу, словно ожидает моих уточняющих или недоуменных вопросов, но я молчу. Уже все понятно.

Только одно уточнение, мелькает быстрая мысль, которую я тут же запихиваю куда поглубже. Потому как уточнение это понятно только мне и пока непонятно никому из присутствующих: «не я вместе с вами, а вы вместе со мной».

И ничего в этом особенного нет. Вы бы с мое полетали по странам да повозили бы… Кого только не пришлось мне возить на борту своего самолета в прошлой жизни. Единственное, совсем уж верхний эшелон власти не довелось лицезреть на борту своего лайнера, а так…

Ладно, отметаем прочь воспоминания и вслушиваемся в дальнейшие указания. А их-то, указаний этих, и нет. В основном лишь вопросы ко мне. Как полетим, когда полетим, куда полетим. Эх, времечко золотое, когда никто за тебя все эти вопросы и другие, им подобные, решить не может. Когда ты кум королю и сват министру…

Единственное, уточняю, когда именно нам необходимо на месте быть. А быть нам в Севастополе необходимо завтра, и опять же, все на мое усмотрение.

Раз так, тогда сразу и взлетаем. Да не совсем сразу, что же вы так тут же и поверили, опешили, а после молебна и службы, само собой. Заключительные два слова и серединку заключительной фразы я тоже мудро проглотил, не стал говорить вслух. Что там дальше?

– Полковник, напоминать вам о том, что все выше сказанное не должно дальше вас никуда уйти, не нужно?

А это уже Александр Михайлович дополнил. Не удержался. Остался только Каульбарс, но и он, чувствую, обязательно что-нибудь да скажет. Но потом, когда члены августейшей фамилии уедут…

Мне вот только интересно… А где служба безопасности государя? Где разведка и контрразведка? И где, наконец, обеспечивающие его здесь пребывание жандармы с охраной? Появилось сразу столько вопросов к Марии Федоровне и к Джунковскому, что только руками осталось развести. Сколько подобного я им наговорил в свое время, и все впустую, как оказалось…