Под крыльями Босфор

Волнуюсь. По виску струйка пота покатилась. Дёрнул щекой, потянулся языком, достал кончиком горькую капельку. Вот и к морю выходим. К Мраморному. Влево-вправо от устья пролива раскинулась обширная портовая зона с многочисленными причалами, складами и кораблями. Слева, в своём секторе обзора, я ничего серьёзного не наблюдаю. Так, мелочь всякая, внимания не достойная, на рейде полощется и у причалов стоит. Глянул мельком и забыл сразу же. Явно не наша цель. А нашей я пока не вижу! По данным разведки он же где-то рядом должен находиться! «Ваша цель – порт! Верфь и крейсер!» Тьфу! Да здесь везде порт и повсюду верфи! Нужно было конкретнее место уточнять! Это я сейчас на себя за явный прокол разозлился. Мог бы уточнить. Ну не предполагал я подобного!

Справа? «Гебен» дура здоровая, его ни с чем не перепутаешь…

— Есть! Командир, вижу! — обернулся Дитерихс. Глаза шальные, лицо возбуждённое, но довольное. Улыбка радостная до ушей. Рукой мне показывает направление.

— Где? — непроизвольно потянулся всем телом вслед за его жестом вправо, к боковому окну. Не дотянулся, ремни помешали.

И тут же одёрнул себя – всё равно не достану и со своего места не увижу. Если только встать.

Что за чушь в голову лезет? Встряхнулся, выкинул из головы всё постороннее, сел плотнее в кресло.

— Уверен?

Спросил так, на всякий случай, чтобы охолонить немного и помощника, и себя – так вернее будет, и для дела полезнее. Сам даже ответа не стал ждать – коротким движением завалил «Муромца» сначала в левый крен, и сразу же в правый. Покачал таким образом крыльями, привлекая внимание сзади идущего экипажа и обозначая свой манёвр. Обнаружили они цель самостоятельно или нет, а роли это не играет. Главное, мы (именно мы, и никак иначе) ведём группу в атаку. И командовать мне! Ещё и бортовыми огнями моргнул для контроля, на всякий случай. Связь? Да в эфире по докладу радиста сейчас чёрт знает что творится! Частота-то одна на всех. Сейчас…

— Подтверждаю, командир. Он это, «Гебен»! — наконец-то отлип от своего окошка штурман, вернулся в кресло, застегнул ремни. — Атака?

— Атака! Стучи давай! — а это уже нашему радисту. Пусть в эфир сообщение выдаёт. Забита частота или нет, уже не важно. Положено – пусть работает!

Крен вправо вместе с одноимённой педалью. Тут же сам себя одёрнул. Полегче нужно, полегче, не зарывайся, не забывай о слабости деревянной конструкции. Повёл самолёт в плавном развороте со скольжением в сторону пока невидимой мне цели.

— Штурман, курс! — я же сейчас слепой, мне же ничего справа внизу не видно! Там, куда лететь нужно! Ну что он там медлит!?

Хорошо, что помощник не сплоховал, в штурвал вцепился, помогать начал, выруливать там куда-то. Пусть выруливает!

— Командир, курс двести семьдесят три градуса! На боевом!

И буквально сразу же:

— Влево три. Пять. Десять. Командир?

А патаму что! Вовремя нужно было курс задавать. А теперь мы, то есть я, его проскочил. Пока в обратный крен переложимся, пока довернём…

А-а, чёрт! Зато теперь и я этот клятый «Гебен» увидел! Да он же рядом совсем! В смысле – по авиационным меркам рядом. Ещё чуток! Фиксирую курс педалями, выравниваю самолёт по горизонту, плавно возвращаю руль направления в нейтральное положение. И одновременно с маневрированием на боевой командую:

— Люк открыть! Приготовиться к сбросу!

Теперь успеем! Не врали фотографии. По ним сразу было понятно, что снимали немца откуда-то из города и с крыши. Или с возвышенности, да в сторону моря. Сейчас точно в этом убедился. Поэтому, наверное, и не привязался штаб к конкретному месту… Разведка…

Только на снимках корабль был без этих уродующих стремительный силуэт кессонов. Серая сигара крейсера сейчас с бортов безобразно разбухла, словно беременный таракан, потеряла всю свою хищную стремительность.

Вокруг на воде какие-то мелкие судёнышки, вообще всё забито разнообразным неопределимым хламом. Сфотографировать не забыть дать команду.

Все эти мысли промелькнули в голове за одно мгновение, стоило только мне увидеть корабль. И я мысленно застонал от осознания сделанной ошибки. Рано мы развернулись. Мне бы протянуть ещё чуток по прямой и заходить на цель с более острого угла. Потому что стоит он сейчас очень неудачно для нас…

И я резко отворачиваю влево, помогаю педалью, кручусь буквально «на пятке». Беру новый курс градусов на тридцать меньше заданного. За спиной что-то громыхает, скрежещет железом по железу. И время словно застывает…

Боковым зрением успеваю увидеть удивление на лице помощника, вижу, как медленно разворачивает в мою сторону голову Смолин и слышу отборный тягучий мат Сергея в грузовой кабине. Позвоночник пробивает холодом. Лишь бы не сорвалась с держателей какая-нибудь бочка со смесью! По закону подлости!

Но на рулях никаких дополнительных моментов. Самолёт как шёл, так и идёт. Значит, это что-то другое громыхало, не столь сейчас важное. Потом разберёмся.

— В грузовой кабине порядок! — подтверждает мои выводы доклад Сергея.

И утвердительно кивает головой инженер. И время возвращается к обычному своему течению…