Под кожей

Прошло еще несколько минут, прежде чем Иссерли успокоилась настолько, что поняла: она просто-напросто бредит. Мысленно, то есть. И даже сейчас, осознав это, понимает: ясность мышления остается для нее почти недоступной. Весь этот день волны безрассудства накатывали на нее, грозя накрыть с головой. Ей приходилось силой принуждать себя перебирать одну за другой все ее более насущные, практические нужды. Гнев на Амлиса Весса, параноидальные страхи, связанные с Енселем и его тупоумными дружками, — все это могло подождать до времени, когда она, целая и невредимая, покинет дорогу. (И все же: разве не поразительно, что никто из мужчин не защитил ее от наскоков Амлиса Весса! — все они заодно, тут и сомневаться, мать их, не в чем, — или в случившемся присутствовало нечто большее?) Ладно, не важно, не важно: проверь, что у тебя с горючим.

Бак почти пуст. Это необходимо поправить.

Да и желудок, если подумать, вот уже несколько часов, как пережег все свое топливо: она помирает с голода, того и гляди в обморок грохнется! Господи, когда же она ела-то в последний раз? Вчера утром! А сегодня с предрассветного часа, почти не спав, носилась по дорогам, что твоя маньячка.

Если честно, следует взглянуть фактам в лицо: с первой же минуты ее сегодняшней езды по дорогам она сама была трагедией, только и ждавшей возможности разразиться.

Усталая до мозга костей, мучимая дурнотой, Иссерли остановилась у «Гаража Донни» в Килдари, чтобы купить бензин. Жаль, что невозможно было с такой же легкостью приобретать топливо для своего тела. Понемногу подвигаясь по магазинчику в очереди других водителей, она с вожделением посматривала на облитые нездоровым флуоресцентным светом пакетики съестного. Насколько она могла судить, ничего, пригодного для употребления человеком, здесь не было.

Но ведь что-то же быть должно. Нужно только сделать правильный выбор. А это не просто. Когда она в последний раз рискнула съесть нечто, предназначенное для водселей, ей пришлось потом три дня провести в постели.

Мешкотная от нерешительности, она оглядела магазин: не продаются ли в нем кассеты, Джона Мартина или музыкантов с именами, как у животных кормов, и чтобы ровно за пять или 10 фунтов. Кассет не было никаких.

Да, так что касается неудачного опыта с пищей водселей: возможно, ошибка ее состояла в выборе чего-то, выглядевшего в точности как стручки серсильды, спрессованные в брусочки и обжаренные. Наверное, на этот раз лучше выбрать что-нибудь не по внешнему виду, а по тому, из чего оно сделано. На самом-то деле, взять что-то необходимо, пока еще есть такая возможность. Риск свалиться потом в постель определенно перевешивался риском, которым чревато продолжение езды на совершенно пустой желудок.

Очередь укорачивалась, скоро ей придется заплатить за бензин, иначе она привлечет к себе ненужное внимание. Иссерли вытянула из маленькой металлической корзинки пакетик чипсов, не без труда прочитала напечатанный на поблескивавшей упаковке микроскопическим шрифтом список ингредиентов: вроде бы, никакой экзотики — всего лишь картошка, масло и соль; мужчины фермы часто ели в столовке картошку, примерно так же и приготовленную, разве что масло у них было другое.

Торопливо подсчитав стоимость, Иссерли взяла три пакетика чипсов, подарочную коробочку шоколадных конфет и номер «Росс-шир Джорнал» — все вместе стоило ровно 5 фунтов. Она вручила две банкноты стоявшему за прилавком скучливому юному водселю и заспешила к своей машине.

Пятнадцать минут спустя эта машина стояла на еще одной придорожной площадке, а сама Иссерли, облокотясь о капот с урчавшим в нем мотором, ребром ладони счищала с ветрового стекла пушистый снег. Собрав немного его в ладонь, Иссерли благодарно втянула снег в рот. Губы ее никакой чувствительностью не обладали — никогда, — однако мягкая плоть во рту и в горле Иссерли затрепетала от тающей чистоты и божественного вкуса замороженной влаги. Три пакетика обжаренных ломтиков картошки вызвали у нее нестерпимую жажду.

Вдосталь наглотавшись снега, она вернулась в машину.

Когда до фермы осталось всего десять миль, Иссерли проехала мимо уныло голосовавшего в темноте стопщика.

Забудь, сказала она себе, поднимаясь на холм и оставляя стопщика позади.

Но тут какие-то химикалии мозга Иссерли начали неторопливо проявлять его фотографию. Выглядел он, вообще говоря, довольно внушительно. Во всяком случае, взглянуть на него второй раз стоило. Времени всего пять — будь сейчас лето, стоял бы день. И на дорогу могла бы высыпать целая куча стопщиков, вовсе не обязательно поврежденных умом. Не надо быть такой разборчивой.

Иссерли развернулась, аккуратно, без риска. Никто не загудел, не помигал ей неодобрительно фарами; самый обычный умелый водитель — такое впечатление оставил произведенный ею маневр у тех, кто ехал в это время по шоссе. Да и чувствовала она себя уже не совсем усталой: еда пошла ей на пользу.