Читаем Под кожей полностью

— Я думаю, что теперь она обретет покой. Она не была счастливым человеком. Знаешь, как некоторые люди носят свое сердце, полное любви ко все вокруг? Она несет свое разочарование в жизни.

Я представляю себе его мать на больничной койке, едва дышащую под тонкими голубыми простынями. Я никогда не видела ее фотографии, но воображаю более взрослую версию Лукаса со смягченными чертами лица и длинными, гладкими черными волосами.

— Звучит депрессивно.

— Так и есть. Она была… есть, я имею в виду. Я не из тех, кто тратит время, жалуясь на свою жизнь, но да. Иногда она действительно паршивая. Как маленький ребенок, ты хочешь сделать своих родителей счастливыми, понимаешь? Думаешь, что это твоя вина, если они не счастливы. Считаешь себя причиной их разочарований.

Я немного знаю об этом.

— Что ты делаешь? Когда все плохо?

— Бегаю. И думаю. Или играю на гитаре.

— Ты играешь на гитаре?

— Играю. Плохо, имей в виду. Эпически, ужасно, так, что кровь из ушей идет. Но я играю для себя. Равно как и бегаю для себя, а не для того, чтобы соревноваться, побеждать или что-то в этом роде, к огорчению моей мамы. То есть, не пойми меня неправильно. Я люблю побеждать. Мне нравится получать трофеи, как и любому другому парню. Но это больше для самого себя. Бег помогает мне справиться со всеми этими плохими чувствами. Я просто позволяю себе их пережить, понимаешь?

Я щелкаю зажигалкой. Открываю, закрываю, открываю. Смотрю на маленькое пламя, пока глаза не затуманиваются. На самом деле я не понимаю. Плохие чувства — это именно то, от чего я пытаюсь убежать. Воспоминания, кошмары все еще мучают меня, даже после моей стычки с мамой в тюрьме. Я не хочу чувствовать ничего из этого.

— В каком смысле?

— По моему опыту, пережить их — единственный выход. Если пытаешься их избежать или спрятать, они просто преследует тебя, держат крепче. Поэтому я использую музыку, чтобы почувствовать то, что мне нужно, чтобы пережить ситуацию, чтобы выплакать горе.

— Так ты плачешь? Типа, специально?

Лукас фыркнул.

— Ты с таким ужасом об этом говоришь. В плаче нет ничего плохого. Слезы — это исцеление. Они помогают тебе выплеснуть горе и страдания, чтобы ты могла начать наполнять себя более позитивными эмоциями, когда будешь готова.

— Ты так спокойно к этому относишься. Как Йода.

— Я приму это как комплимент. «Делай или не делай. Не надо пытаться».

Он тормозит перед светофором, дважды смотрит налево, прежде чем свернуть на пустынную дорогу. Лукас так осторожен и продуман во всем. Он не превысил скорость ни на милю за всю дорогу сюда, где бы ни находился.

— Ты должен сыграть для меня как-нибудь.

— Ты имеешь в виду мою гитару? Я бы с удовольствием. Но я оставил ее дома.

При слове «дом» я сжимаю челюсть, в очередной раз напоминая себе, что его дом не здесь, в Брокуотере. И когда его мама умрет, он уедет. Исчезнет. Из моей жизни. Эта мысль пронзает меня насквозь. Я не хочу, чтобы он уезжал. Я сжимаю зажигалку так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Ты собираешься остаться во Флориде после похорон?

Он качает головой.

— Мои тетя и дядя разрешили остаться до окончания школы, так как это мой выпускной год. Мне нужна стабильность, и все такое.

Облегчение захлестывает меня. Я выдыхаю.

— Ты хочешь остаться здесь?

Он улыбается, не поворачивая головы.

— Конечно.

— Хорошо. Я имею в виду, не то чтобы меня это сильно волновало, на самом деле. То есть, волнует. Блин. Я идиотка, вот что я имею в виду.

— Ты не смогла бы быть идиоткой, даже если бы попыталась.

— Ты будешь удивлен. — Я смотрю в окно. — Слушай, Лукас?

— Да.

— Что с тобой не так? Ты кажешься слишком идеальным. Я начинаю подозревать, что ты, должно быть, скрытый серийный убийца или что-то в этом роде. Например, ты тайно пожираешь соседских домашних животных или планируешь вступить в ИГИЛ и взорвать библиотеку?

Он улыбается, но улыбка не доходит до его глаз.

— Нет. Я не планирую никаких убийств с топором и люблю библиотеку. Довольна?

— Не-а. Ни капельки.

— Мы на месте, — объявляет он, когда мы въезжаем на огромную пустую парковку. На знаке написано — «Парковка Силвер Бич».

— Не хочу тебя расстраивать, но у нас немного не сезон.

Его лицо снова спокойное, веселое и чрезмерно довольное собой. Лукас берет меня за руку.

— Просто подожди и увидишь. Возьми с собой перчатки. На улице довольно холодно.

Ветер треплет наши волосы и кусает щеки, но зимнее небо синее и безоблачное. Наши ботинки хрустят по чистому, белому снегу. Пляж под нами впал в глубокую спячку. Трудно представить себе шлепанцы и бикини, солнцезащитный крем и замки из песка.

Когда мы достигаем береговой линии, я понимаю, почему Лукас привез меня сюда. Озеро Мичиган замерзло. Штормы прошлой недели всколыхнули воду, всплески и удары волн подняли ледяные поля, выталкивая плиты твердого льда толщиной в фут прямо в воздух. Некоторые из них достигают пяти футов в высоту, другие — десяти футов, третьи — пятнадцати и более. Они торчат вверх из замерзшей поверхности озера, как сверкающие клыки.

— Пойдемте туда.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Измена. Я от тебя ухожу
Измена. Я от тебя ухожу

- Милый! Наконец-то ты приехал! Эта старая кляча чуть не угробила нас с малышом!Я хотела в очередной раз возмутиться и потребовать, чтобы меня не называли старой, но застыла.К молоденькой блондинке, чья машина пострадала в небольшом ДТП по моей вине, размашистым шагом направлялся… мой муж.- Я всё улажу, моя девочка… Где она?Вцепившись в пальцы дочери, я ждала момента, когда блондинка укажет на меня. Муж повернулся резко, в глазах его вспыхнула злость, которая сразу сменилась оторопью.Я крепче сжала руку дочки и шепнула:- Уходим, Малинка… Бежим…Возвращаясь утром от врача, который ошарашил тем, что жду ребёнка, я совсем не ждала, что попаду в небольшую аварию. И уж полнейшим сюрпризом стал тот факт, что за рулём второй машины сидела… беременная любовница моего мужа.От автора: все дети в романе точно останутся живы :)

Полина Рей

Современные любовные романы / Романы про измену