Под кожей

— Ты уверена? — Я обхватываю руками кружку с горячим шоколадом. Слишком много изменений происходит за один раз. Я чувствую, как меня охватывает тревога, как тесно становится в груди.

— Ты ведь скучаешь по братьям, верно?

Я киваю. Я так скучаю по ним, как будто в моих костях что-то распирает.

— Но где она была все эти годы? Где она была, когда у нас не было денег? Мама всегда говорила, что у нее много денег. Или, когда Фрэнк терроризировал нашу семью? Или, когда моя мать была слишком пьяна, чтобы встать с постели?

— Тебе придется спросить у нее.

Я чувствую гнев, который не могу объяснить.

— Поверь мне, я спрошу.

— Но теперь она появится. И тебе нужно то, что она может предложить. Она может вернуть твоих братьев.

У моей тети с грудным голосом нет лица. Я даже не могу вспомнить ее фотографию. Мои воспоминания о тех немногих семейных встречах — сплошное пятно. Я была такая маленькая. Но какой-то призрак воспоминания проносится в моем мозгу: голубой дым, клубящийся в солнечном свете, толстые сильные пальцы, хватающие мои гораздо меньшие, и они кружат по кругу, по кругу, по кругу. Это не имеет смысла. Тетя Эллен — плод моего воображения, так же как мамина Элли, приходящая ей на помощь, стала плодом ее воображения. Но теперь она реальна, выпрыгнула из туманного прошлого прямо в хаос моей жизни.

— Я молилась, чтобы что-то случилось, и твои братья вернулись домой, — признается Арианна. — Это хорошо.

— Ладно, хорошо. Может быть, ты права. Но меня это ни к чему не обязывает.

В ту ночь я не сплю в своей комнате. Не могу. Я беру дополнительное одеяло из шкафа и сворачиваюсь калачиком на кровати Аарона, вдыхая запах его простыней, а Рэтти прижимается ко мне. Я смотрю в потолок, не в силах заснуть.

Глава 30

Я сижу за кухонным столом, пишу формулы по химии и ем горстями Reese's Pieces из супербольшого пакета, который принесла мне Арианна. Звонят в дверь.

Это та самая женщина с вечера убийства. Я сразу ее узнаю. Женщина-детектив.

Она одета в черные брюки и коричневый тренч. У нее сухая кожа и морщинки вокруг глаз.

— Детектив Хенриксен. — Она улыбается и наполовину достает свой значок из переднего кармана плаща. Позади нее с неба падают первые спирали снега. — Могу я войти?

Я вытираю рот и отступаю назад, чтобы впустить детектива. Она садится за стол.

— Тебе, наверное, интересно, почему я здесь.

Я молча смотрю на нее. Волоски на моей шее зашевелились.

Детектив прочищает горло.

— Я хотела тебя проведать. Сейчас у тебя тяжелый период.

— Ага.

— Должно быть, это ужасно, когда у тебя в один день забрали и отца, и мать.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Бусинки пота выступают по линии волос.

— В общем, когда дело заканчивается, я обычно просматриваю файлы еще раз, просто, чтобы связать концы с концами и все такое. Понимаешь?

Какая разница, понимаю я или нет? Я напряженно киваю. Первые проблески паники прокладывают свой путь в сознании.

Она смотрит прямо на меня. Ее пристальный взгляд нервирует. Должно быть, это особенность полицейских. Я знаю, что лучше не отводить глаза.

— Есть одна маленькая заминка, только одна маленькая «неувязочка», если позволишь. Твоя мать дважды выстрелила в грудь твоего отца из его собственного пистолета, «Глок 22», верно?

Мои губы настолько сухие, что кажется, будто они сейчас лопнут.

— Это вы мне скажите. Меня здесь не было.

— Да, твоя подруга обеспечила тебе алиби. Арианна Торрес?

— Она не лгала, если вы на это намекаете.

Детектив Хенриксен поднимает брови.

Черт возьми. Хватит болтать. Я достаточно смотрела телевизор, чтобы знать, что мои собственные слова могут сплести веревку, на которой меня повесят. Для чего бы она не пришла, это не ради того, чтобы узнать, как у меня дела.

Детектив Хенриксен переместилась в своем кресле, немного наклонилась вперед.

— Когда я просматривала улики, то перечитала некоторые показания свидетелей. Твой младший брат. Он несколько раз менял свою историю.

Паника охватила меня с новой силой. Кровь стучит в черепе. Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно и нормально.

— Ему восемь.

— Так ты говоришь, что он ненадежный? Лжец?

— Я говорю, что ему восемь. К чему вы клоните?

— Когда офицер допрашивал его, Аарон сказал, что он катался на своем самокате на улице, вниз по дороге. И ты приготовила ему «сырное буррито с арахисовым маслом». Затем Аарон сказал, что нет, он сделал его сам. Когда офицер спросил его снова, он повторил, что готовил сам, а тебя не было дома.

— Так в чем проблема?

— В каждом деле есть свои… несоответствия. В отличие от «Закона и порядка» и «Места преступления», не все сворачивается в аккуратный маленький бантик.

— Ясно.

— Видишь ли, вот в чем дело. Твой брат также сказал, что слышал только один выстрел.

Мое нутро сжимается. Я не двигаюсь. И не моргаю.

— Что это значит?

— Мне просто интересно, почему Аарон слышал только один выстрел. Если только они не были разнесены по времени. Один выстрел раньше, пока он играл на улице. Один убийца. Затем другой выстрел, позже. Когда он находится ближе к дому, чтобы его услышать. Может быть, второй преступник. Может быть, прикрытие?