Под кожей

Фрэнк подходит ближе, бросает фляжку на стол. Хватает меня за подбородок, вынуждая повернуть голову. Его взгляд впивается в меня. Я чувствую тошнотворный запах его дыхания, чувствую, как оно трепещет на моей щеке.

— Иди на улицу и поиграй, Аарон, — велю я брату сквозь стиснутые зубы.

— Но я тоже хочу праздновать! Я хочу торт!

— Вон!

Я не вижу Аарона, потому что Фрэнк железной хваткой держит мою челюсть, но слышу, как он выбегает, как хлопает дверь.

Фрэнк выдувает струю дыма мне в лицо. Он тушит сигарету о мою тарелку, и пепел падает на буррито. Наклонившись ближе, он шепчет мне в волосы:

— Это девочка. Я с нетерпением ее жду. Если ты не выложишься как следует, значит, это сделает она.

Образ, который его слова вызывают в моей голове, раскалывает мой разум. Мой гнев перерастает во взрыв. Ярость проносится сквозь меня раскаленными импульсами. Нет. Нет. Нет. Я не могу дышать, не могу различать формы и звуки. На мои глаза опускается красная завеса. Я вижу только кровь.

— Отвали от меня!

— И что же ты сделаешь?

Я задыхаюсь, захлебываюсь, но кислород не может попасть в мои легкие. Моя грудь зажата как в тисках. Все вокруг становится черным, потом красным, потом черным. Я хватаю хлебный нож, покрытый арахисовым маслом, и ударяю его по руке.

Он отпускает мою челюсть с проклятием. На тыльной стороне его руки длинная красная царапина. Фрэнк сразу же нападает на меня. Хватает за запястье и откидывает меня назад, пока гребень стола не упирается в заднюю часть моих бедер. Он переворачивает меня и перегибает через стол. Моя щека врезается в дерево. Банка с арахисовым маслом стоит в сантиметрах от моего носа.

— Как думаешь, кто здесь главный? Ты просто маленькая мерзкая шлюха. Может, твоя мама права. Может, нужно вбить в тебя немного здравого смысла. Я чересчур мягко обращался с вами, детками. И посмотрите, что мне это принесло.

Я пытаюсь вывернуться, оттолкнуться ногами. Он вдавливает свое предплечье в мой позвоночник, прижимая меня к месту. Я слышу щелчок и скольжение пряжки его ремня. Затем он, с горячностью и настойчивостью, хватается за пуговицу моих джинсов.

— Не двигайся! Только так вы, сучки, учитесь.

Ярость, смешанная со страхом, пронзает меня насквозь. Нет. Он не сделает этого. Я не позволю ему. Он расстегивает пуговицу. Ворчит от напряжения, пытаясь спустить молнию, удерживая меня прижатой. Я корчусь, извиваюсь и дергаюсь влево. Он теряет хватку, и я скатываюсь со стола, тяжело падая на пол.

Вскакиваю и бегу к двери. Фрэнк прямо за мной. Я опрокидываю стул. Фрэнк спотыкается, но не теряет равновесия. Я хватаю керамического петуха обеими руками, поворачиваюсь и бросаю его в него. Он вскидывает руку, чтобы закрыть лицо. Петух врезается во Фрэнка и разлетается на тысячу осколков. Несколько мелких осколков торчат из кожи его руки.

Его лицо становится диким.

«Беги!» Мой мозг кричит, но ноги прикованы к линолеуму. Я прижата спиной к стойке. Единственный путь к спасению — на улицу, где мальчики. Но я не могу допустить, чтобы они это увидели. Мои вены сковало льдом, ноги словно из свинца. Ужас пробегает по позвоночнику.

Фрэнк пытается вцепиться мне в волосы, но они слишком короткие. Я уворачиваюсь. Но он снова набрасывается на меня и хватает за горловину толстовки. Спотыкаясь и шатаясь, он протаскивает меня через кухню, вокруг стола, в гостиную. Я бьюсь коленом о кофейный столик. Он не замедляется.

— Прекрати! Остановись! Отпусти! — Я вцепилась ногтями в его руку, в его ладонь.

Он тащит меня, полуобморочную, мимо дивана, по коридору, увешанному семейными фотографиями. Мои раскинутые руки ударяются о рамку с вышитой фиолетовой вазой с цветами, которые мама сделала летом в восьмом классе. Она падает на пол. Я поскальзываюсь на осколке стекла. Фрэнк рывком поднимает меня на ноги и втаскивает в дверь своей спальни. Швыряет меня на кровать.

Я переворачиваюсь, но он сверху. Он бьет меня по лицу. Красные и белые звезды вспыхивают перед лицом. Боль застилает мне глаза.

— Перестань вести себя так, будто ты этого не хочешь, будто ты не просишь об этом каждый несчастный день своей жизни.

— Прекрати! — Я кричу на него. Отбиваю его руки от моей груди. — Слезь с меня!

Он бьет меня в живот. Мое дыхание вырывается прямо из легких. Я не могу дышать. Я не могу дышать. Зрение резко туманится по краям.

Фрэнк задирает мою одежду. Пыхтит от напряжения.

— Знаешь, в чем проблема с тобой? Я слишком долго ждал.

Он тянется к паху, и когда это делает, я выгибаюсь и бью его коленом так сильно, как только могу. Я бросаюсь вправо, и на этот раз его тело смягчается и поддается. Я скатываюсь с края кровати. На стороне Фрэнка.

Осознание пронзает меня. Я знаю, что теперь делать. Засовываю руку под матрас кровати. Мои пальцы смыкаются на прохладном металле «Глока». Я встаю, держа пистолет дрожащими руками.

Фрэнк сползает с кровати и встает по другую сторону матраса. Мы смотрим друг на друга.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Я собираюсь убить тебя. — Я смаргиваю звездочки и пот с глаз.

Он смеется тихим мягким смехом.

— Давай его сюда.

— Ни за что.