Под кодовым названием «Эдельвейс»

— Короче говоря, мужчине наперед следует тонко смоделировать нужные ему эмоции у женщины, вызвать их из небытия, взбудоражить, если они спят, а потом — разумно и четко дирижировать ими.

— А на самом деле потащить в постель, — куражился воздушный ас.

— Фу, Густав! Это на вас не похоже, — укорила его Кристина.

— А что? Я перегнул палку? — насупился меднолицый выпивоха. — Разве Штюбе не об этом же треплется? Эти шпионы дурят людям головы даже в застолье и ведут агентурную работу в постели шлюхи… А я — солдат! Мне плевать на словесные ошметки, в которые одеваются голые короли. Я говорю о явлениях, прямо называя их так, как они заслуживают, обнажая суть из–под словесного утиля.

— Прекрасная вещь — солдатская прямота! — вмешался в разговор Шеер, предупреждая возможную, но нежелательную ссору. — Но на нее имеет право только целомудренный рыцарь без страха и упрека.

— А может, я — потомок тех рыцарей? И единственное, в чем могу позволить упрекнуть себя, это лишней рюмкой? Но ее я тоже опрокидываю без всякого страха! Выпьем, Адольф!

— Э, нет! — возразил Штюбе. — Он не в форме…

— То есть как? — искренне изумился Густав, — Он же, собственно, еще и не пил!

— Я не об этом. Наша застольная форма — белая рубашка и галстук. Забыли? Долой погоны! За столом службы нет, и все в одном звании — камрады. А Шеер? Он же до сих пор — гауптман!

— И правда, забыл, — пробурчал Густав. — Снимай, Адольф, к дьяволу свой китель и бери рюмку…

— Поможем господину корреспонденту, — громко объявил следователь Кеслер и бодро начал расстегивать на кителе Шеера пуговицы.

— Кеслер, поменяйте профессию, — посоветовал Шеер, — из вас вышла бы прекрасная гувернантка.

— Кеслер в юбке? — загоготал Густав, — А что? С виду вышла бы типичная шлюха из портового бирха–уза!

Но Кеслер не обращал внимания на едкие замечания. Он деловито делал свое, упрямый как осел. Стянул с Шеера китель и швырнул его через стол, прямо в лицо майору Штюбе:

— Вот вам, защитнику кутежного равенства!

Штюбе не обиделся.

— Порядок есть порядок! — произнес поучительно. Потом, пошатываясь, поднялся и небрежно повесил китель на вешалку. За стол уже не сел. — Ваше место, господин историк, — и шатко поплелся к столу Хейниша.

Там он пьяно плюхнулся на стул и наугад тыкал вилкой в маринованные грибочки, совершенно трезво прошептав оберштурмбанфюреру:

— Так и есть, как я предвидел: шифр у него в воротнике. Я сам прощупал бумажную полоску.

— Весьма любопытно, — скептически промямлил Хейниш. — Но откуда вам известно, что это в самом деле шифр?

— А что ему еще прятать в воротнике? Обыск в квартире не дал никаких результатов…

— А вы на них надеялись?

— Почему бы и нет? Так что, если мое допущение верно…

— Что ж, жду вас в кабинете владельца казино. Поглядим вместе, что это за бумажка. Разведчик должен принимать во внимание только неоспоримые факты, а не допущения и голословные утверждения. Я пошел. А вы меня сопровождайте…

Кеслер искоса приметил, как Хейниш и Штюбе пошли к выходу, и тронул за плечо дремавшего выпивоху:

— Гауптман, вам плохо? Ну же, Зайбель, проснитесь!

Гауптман вытаращил глаза и не к месту пробормотал:

— Мне плохо… Где тут туалет?..

— Найдем, Зайбель, найдем, — ласково, словно кот, мурлыкал Кеслер, крепко беря гауптмана под мышки.

— Отдайте мне мои штаны! — решительно потребовал Зайбель.

Развеселый ас Густав радостно загоготал:

— Отдадим, парень, сейчас отдадим…

Адольф Шеер проследил весь этот, казалось бы, незначительный эпизод: и как Штюбе шептался с Хей–нишем, и мгновенный косой взгляд Кеслера, когда они пошли из зала, и то, как Кеслер небрежно накинул на плечи гауптмана Зайбеля его — Шеера — китель (конечно, «спутал» в суматохе, они же одинаковы), и как насилу поволок на выход действительно упившегося Зайбеля. Видно, этот гауптман был случайной фигурой в шитой белыми нитками, с неуклюжей режиссурой игре, и его накачали по самую макушку заранее. Ну что же, для волнения нет никаких оснований: прихватили настоящий, шитый в Берлине китель настоящего военного корреспондента Адольфа Шеера. В карманах — ничего лишнего.

— Наконец, Кеслер! — недовольно встретил следователя Хейниш. — Вас только за смертью посылать…

— Этот Зайбель пьян, словно бочка, и так же тяжел, — оправдывался, отдуваясь, Кеслер.

— Ну ладно! Давайте мундир.

Кеслер свалил гауптмана Зайбеля прямо на ковер, что устилал пол кабинета отсутствующего сейчас хозяина казино, и молча подал китель Шеера майору Штюбе.

— Мой багаж… не подлежит таможенному налогообложению! — прохрипел Зайбель, свернулся на полу клубочком и мгновенно уснул.

— Тьфу ты, вонючая свинья! — в сердцах выругался Кеслер. — Будь моя воля, заставил бы этого подонка чистить солдатские сортиры…

— Не болтайте лишнего, Кеслер, — оборвал его Хейниш и предупредил: — А вы, Штюбе, режьте воротник аккуратно. По шву!

— Не волнуйтесь, господин оберштурмбанфюрер, — Майор с ловкостью пользовался безопасным лезвием. — Все будет хорошо… Ага, вот он! Прошу, господин Хейниш, — и он протянул узенькую бумажную полоску.